Наш дом - Луиза Кэндлиш

Брам выглядел таким печальным, что я невольно дотронулась до его руки. Как правило, я старалась избегать физических контактов между нами, однако сейчас это вышло инстинктивно, почти по-матерински.

– Я знаю, как ты любил нашу «ауди». Лео тоже расстроен. Ничего, купим новую или вообще обойдемся без нее – ты же предлагал. Потратим деньги за страховку на что-нибудь другое. Ты ведь знаешь, я давно хотела сделать ремонт наверху. В любом случае, машина понадобится мне для поездки в Кент, – добавила я.

У нас была традиция: каждый год в конце октября собираться с детьми у Элисон на даче.

– А я думал, ты не поедешь в этом году, – сказал Брам.

– С чего вдруг?

Он напрягся в поисках ответа и наконец выдавил:

– Не знаю, Фия, тебе решать.

Ну как сказать, подумала я про себя. Программа «птичьего гнезда» предполагает совместные решения и компромиссы.

– Кстати, когда мы уедем, где ты будешь жить – дома или в квартире? Мы не обсуждали этот момент с Роуэн.

Брам явно силился вспомнить, кто такая Роуэн.

– Наш консультант по программе опеки. Ты идешь в субботу на регби с Роджем и остальными?

По традиции, наши мужья на уик-энд ездили в Твикенхэм или, если даты не совпадали, в Кристал-Палас на футбол. В прошлые разы Брам был в самой гуще, возглавлял шатание по пабам, смягчая или опуская детали (более красочные подробности я получала от Мерль или Элисон).

– Пожалуй, останусь дома, – ответил Брам с полуминутной задержкой – новая странная привычка. – Может, приглашу друзей с работы, с женами.

– Хорошая мысль. В последнее время ты выглядишь измотанным. – Я вспомнила, как в прошлый раз у него задергалось лицо. – Да, и ты пропускаешь два вечера с мальчиками, так что можем поменяться на будни, если хочешь. Когда тебе удобно?

Брам взглянул на меня с таким мрачным видом, словно у него только что обнаружили неизлечимую болезнь.

– Чем раньше, тем лучше, – ответил он.

Брам, выдержки из файла Word

Ее паспорт лежал там, где и должен был, – со всеми остальными документами в ящике шкафа на Тринити-авеню. Их никто не трогал с нашего последнего семейного выезда: неделя на вулканических пляжах Лансарота. С таким же успехом могло быть и путешествие на подводной лодке в глубину Марианской впадины – настолько далеко это от меня сейчас.

Ящик помечен этикеткой «Конфиденциальные документы», и если бы у меня осталась хоть капля юмора, я бы обратил внимание Фии на подсказку для воров, наводнивших Элдер-Райз. Увы, во мне осталось лишь тошнотворное осознание того, что самый страшный преступник среди них – я.

Внутренний враг.

* * *

К установленному сроку я отправил Майку фотографии и сразу получил ответ:

– Так-то лучше, Брам. Следующее задание: позвони риелтору и договорись об оценке дома.

Он прислал контакты частного агентства недвижимости в Баттерси.

– Они тоже в деле?

– НЕТ. Ты, я, Вэнди, БОЛЬШЕ НИКТО. Ясно?

– Да.

При мысли о том, что какой-то обычный, нормальный человек вовлечен в это безумие, меня снова затошнило. А что, если он начнет меня подозревать и обратится за подтверждением к Фие?

Едва я собрался отключить телефон, как всплыло последнее сообщение:

– Не облажайся, иначе ты знаешь, кто заплатит.

Брам, выдержки из файла Word

Веди себя естественно. Просто будь собой.

Я открыл дверь, улыбаясь дежурной улыбкой.

– Здравствуйте, я – Брам. А вы, наверное, Рав?

– «Челлонерз проперти». У вас очень красивый дом.

– Да, так и есть. Входите и осмотритесь как следует.

Майк проанализировал рынок и выяснил, что агентство «Челлонерз» в Бэттерси – один из популярных «перевалочных пунктов» для покупателей, вытесненных с рынка центральных районов и открытых к миграции в пригороды, включая наш Элдер-Райз.

Я назначил оценку на утро среды: совместный календарь показывал, что Фия рано уезжает в Бирмингем, а я мог договориться поработать из дома. Соседи меня не беспокоили: большинство знающих о схеме «птичьего гнезда» были на работе; даже если кто-то и остался дома, она (а это будет именно «она») вряд ли в курсе, что я здесь без разрешения Фии или что мой гость – риелтор.

И все равно, заходя в дом, я чувствовал себя преступником – еще до того, как прошелся по всем комнатам, подбирая с пола одежду и пряча (по инструкции Майка) все фотографии Фии. По крайней мере, он не настоял на фотографиях Вэнди или, еще хуже, ее присутствии. «Сам справишься», – великодушно разрешил он с подтекстом «если что, я сразу узнаю».

Если Рав и уловил мое подавленное настроение, то истолковал его как вполне ожидаемое, учитывая ситуацию.

– Насколько вы и ваша жена уверены, что хотите продавать дом?

– На сто процентов. И как можно быстрее – вот почему цена должна быть разумной. И нам хотелось бы соблюсти полную секретность, потому мы и обратились к вам. Мы не хотим, чтобы соседи знали о продаже, так что никакой рекламы в витрине агентства или в интернете. По будням просмотры исключены – мальчики рано ложатся.

– Ясно. – Судя по любезному тону, Раву доводилось иметь дело с куда более сложными клиентами. – Тогда предлагаю открыть дом для просмотра: пусть приходят все желающие, а если кому-то понадобится еще раз приглядеться, выберем удобное для вас время.

Я сказал ему, что самый удобный день – суббота, 29 октября.

– Последние выходные каникул, – прикинул агент. – Не совсем удачно: некоторые из моих кандидатов будут возвращаться из отпусков и не смогут прийти.

Когда Фия начала планировать поездку в Кент, меня это шокировало: весь остальной мир предвкушает будущее с удовольствием, пока я живу – дышу – одним днем и с ужасом ожидаю следующего. Впрочем, с точки зрения мошенника время выбрано удачно: пол-улицы разъедется на каникулы или к родственникам, включая подруг Фии.

Правда, останутся мужья, хотя по моему опыту мужчины вообще мало что замечают.

– К сожалению, в другое время не получится, – ответил я.

– Ну что ж, как скажете. Интерес все равно будет: у многих людей есть маленькие дети, которые еще не ходят в школу, так что каникулы не станут помехой. Опять же, рядом начальная школа.

– Конечно, – согласился я.

Я не думал о своих мальчиках, о том, останутся ли они в замечательной школе с морскими свинками и учительницей, которая прослезилась на выпускном концерте. Я не думал о них, обсуждая комиссионные, подписывая контракт. Я убеждал себя в том, что юридическая система, закон и порядок, мораль – что угодно – вмешаются и положат конец тому безумию, в которое меня погрузили, запретят Майку держать мою голову под водой, пока не взорвутся легкие.