Не только апельсины - Дженет Уинтерсон

Ноты переплели в телячью кожу, а название и инициалы мамы на корешке были вытеснены золотом. Кивнув, я спросила, нельзя ли нам выпить чаю.

– Тебе его от Общества заблудших подарили? – спросила я, подумав, что она, возможно, даже аксессуары сама разработала.

С минуту она молчала, и тогда я увидела, что она покраснела. Она объяснила, что Общество заблудших распустили, что в доме отдыха в Моркаме вскрылись какие-то финансовые махинации, а преподобный Боун разорился. Похоже, бо́льшая часть денег, отложенная на обращение рыбаков, пошла на уплату игорных долгов секретаря, а доходы от приведенных мамой новых членов и продажи религиозных причиндалов – на содержание его жены. Его бывшей жены. А жил он, оказывается, с любовницей.

– Помпадурша! – сплюнула мама. – Живет во грехе со своей помпадуршей!

Когда обнаружилось, что Общество на грани банкротства, моя мать написала письмо своей обширной армии благочестивых с просьбой о вспомоществовании и с предупреждением, что организация скоро перестанет существовать. Отклик оказался ошеломляющим: со следующей же почтой стали прибывать заказы, к которым прилагались записки с благодарностью за годы счастья. «Я повсюду ношу с собой Откровение в водонепроницаемой обложке», – написала одна женщина. Наконец мама распродала последние экземпляры «Благочестивой подборки» Джима Ривза за полцены. После уплаты игорных долгов осталось достаточно, чтобы преподобный Боун смог отправиться в короткий отпуск в Колуин-Бей.

В Моркаме жалобы на водянистый суп и грязные полотенца в доме отдыха в конце концов привели к тому, что туда нагрянула санитарная инспекция. Дом пришел в запустение, владелице приказали привести его в порядок либо закрыть. Это само по себе было скверно, но мама обнаружила в «Еженедельнике парапсихологии» рекламное объявление, в котором недавно осиротевшим предлагались услуги «самого известного медиума Моркама». В бильярдной дома отдыха по пятницам устраивали спиритические сеансы. Оплачивались они отдельно, к тому же в этот день ужин в доме отдыха теперь вообще не подавали, – медиумы ведь не любят работать на полный желудок. Моя мать так расстроилась, что отправила пространную статью о происках дьявола в журнал «Лента надежды». Она дала мне почитать ее на ночь.

– У тебя достаточно дел? – озабоченно спросила я.

– Я же сказала, что переключилась на электронику, так вот, гостиной это не ограничивается.

Напустив на себя загадочный вид, она отказывалась объяснить, что имеет в виду. Мы немного поговорили о том, чем я занимаюсь и почему. Никаких подробностей, просто для того, чтобы она проявила внимание, а я приняла его.

– Твоя кузина теперь в полиции служит, – весело сообщила она.

– Мило.

– Да, у нее есть молодой человек. – Она нарочно на меня не смотрела.

– Мило.

– Она о тебе справлялась.

– Ну скажи просто, что я не мертва, тогда ей не придется тратиться на венок.

Я решила, что мне пора отправляться спать.

– Не забудь прочитать, – прощебетала мама, бросая мне вслед свою статью.

Сэр Персиваль выехал к великолепному замку, построенному из валунов на склоне холма. Когда он приблизился к подвесному мосту, тот перед ним опустился, и сэр Персиваль увидел плавающих во рву форелей. Его конь устал. Сэр Персиваль спешился и под уздцы повел его над водой. За портиком подвесного моста его встретили два карлика в боевых доспехах. Они приветствовали рыцаря и пообещали, что внутри его ждут кров и стол. Один забрал его коня, а другой повел в замок. Сэр Персиваль очутился в обшитой дубовыми панелями комнате. Карлик предложил ему отдохнуть до заката. Сэр Персиваль проклинал себя, что покинул Круглый стол, покинул короля, и вспоминал его горестное лицо. В свою последнюю ночь в Камелоте он застал Артура гуляющим в саду – тот плакал как ребенок и сказал, что больше ничего не осталось. Король дал ему бубенчики для конской сбруи. В первый день, и во второй, и в третий Персиваль мог бы повернуть назад, он еще не вышел за пределы территории Мерлина. На четвертый день лес сделался глухим и диким, и он не знал, где находится и что его сюда привело. Теперь же сэр Персиваль лег в кровать и заснул.

Ему снился пир: за окном бушевала гроза, гремел гром и била молния, потом посреди грозы загорелся луч солнца в семь раз ярче света дня. В этом свете каждый из рыцарей увидел другого так, как никогда не видел прежде, и потерял дар речи. Потом в зал внесли святой Грааль, накрытый белой парчой. И рыцари тут же поклялись разыскать его и не останавливаться, и не отдыхать, пока не узреют его, а Артур сидел молча и глядел в окно.

Когда Персиваль проснулся, солнце уже садилось. Он должен умыться и приветствовать своего хозяина. Он заговорит о Граале, но умолчит о причине, по которой его ищет. Ему явилось видение идеального героизма и на краткий мир – видение идеального мира. Он желал узреть его снова, чтобы обрести гармонию. Он был воином, который мечтал выращивать травы.

Мама разбудила меня, вручив мне чашку шоколада и список покупок. Мол, я должна съездить в центр, а ей надо написать пастору Спрэтту. Снегопад усилился, потому первым делом я пошла в «Арми энд Нэйви» и купила резиновые сапоги. Чувствуя себя увереннее, я решила заглянуть в лавку миссис Аркрайт. Звякнул колокольчик, она подняла глаза от порошка, который ссыпала в мешок. Ей понадобилось почти пять минут, чтобы меня узнать, тогда она перегнулась через прилавок и прямо-таки ударила меня по плечу.

– Привет, – сказала я, стряхивая с себя порошок от блох. – Как вы?

– До смерти надоело. – Она начала надевать пальто. – Ты теперь достаточно взрослая, чтобы выпить в «Петухе и свистке»?

Я кивнула, и, повесив на дверь табличку «Закрыто», она повела меня в паб. Моя мать всегда говорила, что «Петух и свисток» – прибежище воров и мытарей. Сейчас я впервые увидела его воочию. Ничего особенного: пол покрыт линолеумом, несколько усохших стариков у стойки. Миссис Аркрайт потащила меня в кабинку и заказала по полпинты легкого.

– М-да, – протянула она. – Я думала, ты насовсем свалила.

– Я только на Рождество приехала.

Она шмыгнула носом.

– Ну и дура. Да тут сущая нафталиновая дыра. Умер городок.

– Дела идут плохо?

– Не то слово. Теперь, видите ли, новомодное центральное отопление. Его нельзя установить без гидроизоляции, а заодно и всех жуков выводят. Я подавала жалобу, я попыталась получить компенсацию, но мне сказали, мол, это прогресс и надо сосредоточиться на товарах для животных.

– А разве вы не можете?

Миссис Аркрайт бухнула кулаком по столу.

– Нет, не могу, черт побери! Они все тут теперь такие важные да расфуфыренные, не хотят, чтобы их в магазине грызунов видели. А кроме того, сама знаешь, я терпеть не могу пуделей. У меня тут не пуделиная парикмахерская.

Я спросила, когда все началось и почему.

– Ванные комнаты, – мрачно сказала она. – Все дело в ванных комнатах.