Два часа весны - Маша Брежнева

- Стеф, – смеется она. – По-русски это называется «именинница».

- Иногда я от волнения забываю какие-то слова. Бывает.

- Не волнуйтесь, Стефан. Моя дочь, например, от волнения забыла правила этикета и даже не представила мне своего гостя.

- Мам! – возмущается моя блондинка. Вот так, Диан. Ты еще ничего не сделала, а у нас с твоей мамой уже коалиция. Смешно.

- Что «мам»? По тебе видно, что ты сейчас бы все бросила и побежала цветы фотографировать, – не сдается эта замечательная женщина, пока я тихо посмеиваюсь в кулак. – Займись делом, дочь. Большая ведь уже, да?

И вроде это лишь шутка, но Абрамова подкатывает глаза к небу (точнее, к потолку) и молча идет ставить букет в вазу, прихватив меня по дороге в ванную.

- Вот вы с мамой вечно так, – негодует Диана, открывая кран с холодной водой и подставляя вазу под струю.

- Как, мелкая?

- Издеваетесь надо мной, – пожимает плечами.

- Надо быть камикадзе, чтобы это делать, Абрамова. Какое полотенце взять?

- Мое, оно слева.

- С зайчиком?

- С зайчиком, – передразнивает Диана. – Да, у взрослой девочки розовое полотенце с зайчиком, и что?

Вместо ответа тянусь к ней и едва ощутимо целую.

- Расслабься, мелкая. Я же никому не расскажу, – подмигиваю и выхожу из ванной, слышу недовольный шепот, но лишь смеюсь с этого. Какая она забавная, все-таки. Никогда таких не встречал.

Надо сказать, Абрамова продолжает смущаться чего-то даже за столом. Чего именно смущается, не знаю. Разговор у нас нормально складывается, мама Дианы ведет себя не как следователь на допросе, а как милая, приятная собеседница. Все факты моей биографии, которые ее интересуют, она узнаёт не в лоб, а очень аккуратно, что особенно меня радует.

Диана же большую часть времени ест. Сидит, как хомячок, и жует постоянно, чтобы только я говорил, а не она. Хитрая до ужаса, а еще такие глазки невинные делает. Да, Абрамова… Знаем мы эти невинные глазки, проходили. Кстати, платье у неё шикарное. Мне нравится даже больше, чем то, в котором она месяц назад на пару ко мне пришла. Уж слишком то платье было «прямолинейным», словно кричащим «ты должен меня хотеть». А это… Ладно, кого обманывать? Я же все равно ее хочу. Хоть в каком платье.

- Диан, ты долго молчать будешь? – дергает ее за локоть мама.

- Мне кажется, вы и без меня уже нашли, о чем поговорить, – заявляет мелкая.

- Абрамова, можешь и не говорить ничего, если не хочешь, – не удержавшись, вступаю я. – Завтра моя пара, там и поговорим. Вызову тебя, ответишь, все как надо.

- В смысле? – едва не роняет вилку Диана. – Какая еще пара? А можно мне не приходить?

- Нет, – отвечаем синхронно с ее мамой и улыбаемся.

- Изверги, – сквозь зубы говорит Диана, но, судя по всему, сама с трудом сдерживает улыбку.

Чуть позже, когда я уже не знаю, как расхвалить кулинарный талант Ирины Андреевны (это от души, а не специально), на столе появляется еще и домашний торт. Диана подрывается с места, быстро отодвигает и задвигает обратно ящики в кухонном гарнитуре, и с криком «Ура» возвращается на место.

Оказывается, она искала свечи для торта, которые остались еще с празднования ее восемнадцатилетия. Мелкая моментально расставляет свечи и просит меня обязательно снять на видео момент, когда будет их задувать. Да уж, потом еще будет доказывать, что взрослая. Не поверю!

Без всяких мыслей признаю, что торт безумно вкусный. А еще вынужден признаться, уже с сожалением, что выходные пролетают слишком стремительно. Я бы с удовольствием оставил Абрамову еще немного пообщаться с мамой, но я жадный. До самолета у нас мало времени, а самого главного так и не было еще.

- Ирина Андреевна, мне очень неловко забирать у вас Диану, но приходится, – говорю, когда в очередной раз поднимаем бокал за нашу «именинницу». – У нас скоро обратный рейс в Питер.

- Стефан, даже не думайте! Вряд ли кто-то мог сделать нам лучший подарок, чем вы. Я честно признаюсь, что очень разволновалась, когда Диана сказала про вас. Сами понимаете, девочки обычно с однокурсниками встречаются, а тут такое…

- Я понимаю.

- Но я вижу, что вы отлично с ней справляетесь.

- Мама! Стефан тебе не дрессировщик!

- Абрамова, не воспринимай все так буквально. Собирайся, пожалуйста, и не забудь ничего.

- Сначала я пойду фоткать букет! – поднимает с места и показывает на нас с Ириной Андреевной указательными пальцами. – И вы оба меня не остановите!

- Жаль, что ты не можешь забрать цветы с собой, но зато они останутся у твоей мамы.

- Ты слишком умный, – развернувшись на секунду в дверях, бросает мне со странным взглядом.

А потом убегает к себе в комнату и возвращается только через несколько минут.

- Мам, я платье с собой заберу, оно хорошенькое, а я уже и забыла про него.

Определенно, это радует – то, что она осталась в платье. Думаю, свой подарок я за эти два дня тоже заслужил. Вместе с Абрамовой немного грущу, когда она прощается с мамой, потому что слишком хорошо знаю, как это – жить вдалеке от семьи.

Благодарю за теплый прием, как говорят в России, «душевный» (помню, бабушка научила этой фразе). Диана в момент прощания становится немного другой – не пытается язвить, превращается в ту милую домашнюю Абрамову, которую я вчера успел застать на некоторое время. Забираю ее рюкзак, вместе спускаемся по лестнице в подъезде, а во дворе нас уже ждет такси.

- Мы сразу в аэропорт?

- Нет, – отвечаю, словно это само собой разумеется.

- Но ты же сказал, времени мало.

- Так и есть. А разве мы все успели? Нет, Абрамова. Взрослых девочек не так поздравляют.

Ох, просто обожаю, когда она краснеет от моих намёков.

Подходим к машине, открываю ей заднюю дверь и успеваю шепнуть на ушко:

- Засекай, сколько на тебе продержится платье.

А потом сажусь вперед, достаю телефон и всю дорогу до гостиницы с ней не разговариваю. Уверен, меня хотят придушить. Главное, чтобы нежно… Тогда я даже согласен.

В лифте никого нет, и я начинаю целовать ее уже там. Ничего больше меня не волнует. Кажется, Абрамова слишком быстро разгадала правила игры, потому что стоит створкам раскрыться, как она вырывается и убегает, но я догоняю, конечно. Не особо нежно Диана вписывается в дверь, теперь уже самостоятельно отыскивая мои губы, пока я в кармане куртки ищу ключ-карту. Надеюсь, она по дороге не вылетела, а то я Абрамову прямо тут…

Нащупываю карту, прикладываю, но из-за спешки не с первого раза открываю номер, чувствую, что сейчас взорвусь, с ума сойду.

Это нечто… у неё еще и молния во всю спину, расстегнешь – словно всю Диану для себя откроешь.