Роман без героя - Александр Дмитриевич Балашов

Эти, на первый взгляд, бессвязные обрывки фразы плутовки, промышлявшей гаданием, стали психологической установкой, которая и определила возникновение ауры (предприпадочного состояния) больного.

Но потряс его психику совершенно другой случай. И он мне о нем поведал со всеми подробностями.

Для читателя «Записок мёртвого пса» попытаюсь описать эти события в некотором литературном стиле. Как говорят французы, Аля belles-lettres.Хотя изящная словесность мне еще с гимназической поры давалась нелегко. Но историю жизни, увы, прочитать по истории болезни может только врач высокой профессиональной квалификации.

Я же прибегну к излюбленному своему приему – парафразе. То есть буду описывать жизнь моего бедного пациента словами, близкими простому читателю.

Глава 19

ИЗ ТЕТРАДИ ЛЕЙБ-МЕДИКА Ф.Л.АЛЬТШУЛЛЕРА

ВИДЕТЬ ОБОРОТНЯ – ДУРНАЯ ПРИМЕТА

ГОРОД ГУМБИННЕН. ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ.

5 АВГУСТА 1914-го.

Мой земляк, уроженец Красной Слободы Петр Карагодин, призванный на военную службу еще за год до начала первой мировой, в августе 1914-го служил во Второй русской армии Александра Васильевича Самсонова – «Самсон Самсоныча», как его в шутку называли солдаты. Я состоял лейб-медиком при штабе генерала Самсонова и по совместительству был личным лекарем командующего.

***

Наша русская армия мобилизовалась за 40 дней, а германская – за 17. В запасе Германии оставалось всего 23 дня, чтобы, пройдя через Бельгию, разгромить Францию. После этого кайзер намеревался, используя прекрасно налаженный железнодорожный транспорт, перебросить все свои силы против русской армии, которая к тому времени только начнет собираться возле границ после мобилизации. Однако положение Парижа было уже настолько отчаянным, что две русские армии – Самсонова и Ренненкампфа – рванулись в бой 4 августа – раньше окончания мобилизации. Скрупулезно продуманный «план Шлиффена» затрещал сразу же, как только русский солдат шагнул в Восточную Пруссию, ибо немцы были вынуждены ослабить натиск на Францию и посылать войска против России.

Парижане ждали известия о наступлении русских, а берлинцы с минуты на минут ждали, что германская армия войдет в Париж. Всю ночь стучал и стучал телеграф: французское посольство успокаивало Париж, что сейчас положение на Марне круто изменится, – Россия двумя армиями сразу вторгается в пределы Восточной Пруссии.

Клещи армий Самсонова и Ренненкампфа должны были сомкнуться за Мазурскими болотами, в которых, как рассчитывал блестящий командующий Второй армией Александр Васильевич Самосонов, и увязнет прусское воинство…

Конечно же, ничего этого Карагодин не знал и знать по чину рядового знать не мог. Зато я сразу же после выпуска из военно-медицинской академии попал в армию Самсонова. И хорошо знал Александра Васильевича, потому как командующий армией страдал астмой. И меня, подпоручика медицинской службы Альтшуллера, определили в лечащие врачи генерала.

Я был с ним с самого начала нашего славного наступления, когда русские солдаты армии Самсонова в летопись военной славы России вписали новую страницу под названием ГУМБИННЕН.

Накануне в полках прошёл слух, что в мазурских болотах, которые почти вплотную подступали к Гумбиненну, Сольдау и Танненбергу, видели страшного чёрного пса с горящими глазами.

– Ох, быть большой беде, господин поручик! – сказал мне тогда мой помощник, фельдшер Лукин. – Дурная примета, говорят солдатики, призванные из-под Курска, где с давних пор обитает этот мировой оборотень. В один прыжок через страны и границы сигает, стервец! И нет для него никаких барьеров, даже временных. Бессмертна тварь!

Я тогда отругал Лукина, сказав ему, что не пристало ему, человеку в меру образованного, верить во всякие суеверия.

– Ты, Лукин, лучше бы о хорошем думал! – сказал фельдшеру я. – Возьмём Гумбиннен, а от него до Кёнигсберга рукой уже подать.

Да, именно этот прусский город открывал дорогу на Кёнигсберг. Помнится тогда берлинские газеты, которые попадали в штаб Самсонова вместе с почтой, вопили на весь мир, что в пределы непорочной Пруссии вторглись дикие косоглазые орды, которые вспарывают животы почтенным бюргерам и разбивают черепа младенцам прикладами.

Был я рядом с Самсоновым, когда без привального роздыха армия вместе с некормлеными лошадьми вошла на опустошенную территорию Сольдау, где старые прусские мегеры с балконов лили нам на головы из горшков крутой кипяток, а добропорядочные германские дети подбегали к павшим на дорогу раненым и выкалывали им глаза.

Я был свидетелем того, как из-за упрямства немца по национальности Павла Карловича Ронненкампфа, командовавшего Первой русской армией, клещи двух русских соединений не смогли замкнуться. Это определило весь печальный финал так триумфально начавшегося нашего наступления на Гумбиннен. Немцы начали отсекать фланги нашей Второй армии. И дробили ее до тех пор, пока под Танненбергом весь штаб генерала Самсонова не попал в окружение.

Во всех официальных источниках позже я прочитал, что Самсонов, выходя из окружения, застрелился. Чушь. Вранье. Я видел своими глазами, как у дерева, под котором Александр Васильевич рассматривал карту, разорвался немецкий снаряд. Самсонов был убит осколком.

Много позже, уже после Великой Отечественной войны, в Краснослободске, я узнал, что вдова Самсонова нашла с помощью кайзеровских офицеров тело своего мужа, наскоро похороненного его штабистами в мазурских болотах. Немцы по-человечески отнеслись к вдове. Сказали, что они ценят подвиг истинного солдата России. И даже отдали воинские почести русскому генералу, когда эксгумировали его труп.

– Мы не могли его торжественно похоронить, – сказал тогда один из немецких офицеров. – Он был нашим врагом и пал смертью храбрых на поле сражения. Но мы бы хотели отдать честь мужеству и верности своему долгу, проявленные Александром Васильевичем.

Многие ли из россиян знают об этом герое России? Увы… Его прах, тихо захороненный вдовой в Херсонской губернии, где было имение Самсонова, сегодня покоится на украинской земле.

«Каждому – своё». Это выражение было обесчещено и опошлено нацистами, потому как красовалось на воротах ада фашистской Германии, концлагеря Бухенвальд. Каждому – своё… Герою Первой мировой генералу Самсонову досталось забвение. Несправедливо и горько.

В 30-е годы из статьи в «Правде» я узнал, что Гитлер, желая выразить свое уважение к умершему старику фельдмаршалу Гинденбургу, устроил торжественное погребение кайзеровскому вояке на том самом месте, возле деревни Танненберг, где были мы с Самсоновым были окружены немецкими войсками. Фельдмаршал Людендорф, соратник Гинденбурга, на торжественные похороны старого пса не поехал – уж очень завидовал славе покойного.

Власть всегда спешит увековечить память о тех, кто по-собачьи предан ей. В 1914 году немцы так торопились увековечить Гинденбурга, что памятник ему в Берлине соорудили из досок. Возле памятника лежала куча ржавых гвоздей и молотки. Желающий выразить свое уважение к кайзеровской военщине брал молоток и засаживал в памятник гвоздь. Такое вот народное почтение – гвоздь в доску!

В августе 14-го мы