Его ученица - Юлия Оайдер

неприятный скрипучий звук при трении о поверхность полированного пола. — Тогда вы никуда не поедете, мисс Стивенс, — говорит он и достает из кармана бирюзовую коробочку от Тиффани. Небрежно кладет ее рядом с моей рукой и, чуть наклонившись, шепчет: — С помолвкой, мисс Стивенс. До встречи за ужином.

Вайс уходит, а я остаюсь наедине с собой. Уныло ковыряю вилкой в омлете, режу его на кусочки, но есть совсем не хочется. Состояние такое паршивое, словно меня отравили и вот-вот стошнит. Руки непроизвольно трясутся от страха и я прокручиваю в голове свои слова, сказанные Вайсу.

Правильно ли я поступила? Что теперь будет? Сплошная неизвестность.

Заставляю себя проглотить пару кусков и запить соком, после чего возвращаемся с Алексеем к моей спальне. Не хочу оставаться одна снова, поэтому ищу повод побыть с ним.

— Не против, если сходим в спортзал? — спрашиваю я. — У меня есть еще на примете ряд ситуаций из которых мне бы хотелось научиться выбираться.

— Да, собирайся, — кивает он.

Какой-то слишком задумчивый… Может быть он что-то еще вспомнил из своего прошлого?

Как можно скорее переодеваюсь и мы, отчитавшись перед охраной, идем в сторону спортивного корпуса. Когда выходим на улицу, сталкиваемся с двумя рабочими в оранжевых комбинезонах, которые вносят в дом огромный стеклянный витраж. Провожаю взглядом мужчин и замечаю, что окно, ведущее во двор, разбито. Узор точь-в-точь похож на тот, что сейчас будут устанавливать рабочие, но не это мне интересно, а причина замены. Нет, конечно я не глупая и понимаю, что предыдущий витраж был разбит, но чем или кем?

В памяти всплывает ночной грохот, который напугал меня до чертиков, выходит, что это разбилось стекло на первом этаже и звук так громко разнесло эхом по коридорам особняка.

Переглядываюсь с Алексеем и замечаю, что он тоже заинтересован этим окном.

— Пройдемся вдоль дома? — слегка выгибает бровь он и я соглашаюсь.

Как только оказываемся возле разбитого окна, там уже ничего нет — ни осколков, ни каких-нибудь следов, которые могут помочь нам выстроить логическую цепочку. Рабочие общаются между собой, проверяют раму, что-то измеряют, совершенно игнорируя наше присутствие.

— Может спросим? — шепчу я Алексею.

— Не думаю, что они что-то знают, это всего лишь монтажная компания, — отмахивается он и направляется к корпусу со спортивным залом.

Несколько секунд он молчит, но затем поворачивается ко мне и с весьма серьезным видом говорит:

— Ты дразнишь льва, Золушка.

Не сразу понимаю о чем он, но потом доходит, что о мистере Вайсе.

— Что ты имеешь в виду? — щурюсь я, вглядываясь в его лицо.

— Я бы на твоем месте приберег дерзость до лучших времен, — спокойно произносит Ледник. — В данной ситуации ты только раздразнила его интерес. Нужно было просто сходить и переодеться…

— Что?! — от возмущения останавливаюсь и вытягиваюсь, как струна. Уж от кого-кого, а от него я не ожидала подобных реплик!

— Ты слышала, — небрежно бросает Алексей.

— Я что, должна была сказать “да, мой повелитель” и рвануть переодеваться?! — повышаю голос я. — Он мне пока еще никто и…

— Пока ты на вражеской территории, ты следуешь его условиям, — мужчина подходит ближе и наклоняется к моему лицу. — Чем меньше эмоций ты в нем будешь пробуждать, тем лучше. Твое послушание — это то что ему нужно, я слышал ваш разговор, но никто не отменял охотничьи инстинкты.

— Я не думала, что он среагирует так, — тушуюсь я. — Я надеялась, что он отступит и позволит идти в том, что есть. Думала, что если чуть надавлю, то…

— Подумай, Золушка, сейчас ты спутала его планы, видела его взгляд? Он был зол. А теперь, смоделируем ситуацию: если он причастен к смертям… ты знаешь к каким, то его, как истинного психопата, такое только возбуждает! Психология, Элла, психология! Сопротивление порой порождает возбуждение и еще большее желание обладать.

— Я не просила у тебя лекций по психологии, — тихо отвечаю я и сглатываю ком страха.

Алексей в чем-то прав… А возможно, что прав во всем и это пугает.

— Пойми, принцип “лучшая защита — это нападение” хорош, когда ты знаешь своего противника и уверен в том, что он не маньяк психопат, — со вздохом говорит Алексей. — Когда ты уверен, что он в этом случае точно проиграет и отступит.

23

Когда заходим в спортзал, сразу начинаем разминку. Мой организм привык к нагрузкам и, если раньше после каждой тренировки у меня болели ноги, руки, пресс, то сейчас все это вошло в стандартную норму.

Затем мужчина стелит пару матов на пол ринга и мы отрабатываем уже ранее изученные приемы самообороны. Каждый прием по старой схеме: он нападающий, я жертва.

Нападающий, который ни разу не сделал мне больно. Каждое его движение, каждый захват наполнен неведомой нежностью и осторожностью, будто он прикасается к самому дорогому экспонату в музее.

А я жертва, которую кроет от переизбытка эмоций, когда импровизированный нападающий прикасается к ней. Иногда специально медлю, чтобы Алексей строго сказал: “Заново!”, и вновь обхватил меня руками со спины, изображая новую атаку. Чумовое ощущение, до дрожи в коленях и замирания сердца, когда его ладонь спускается чуть ниже ткани футболки и обжигает кожу. Иногда мне даже кажется, что ему это тоже доставляет удовольствие, а может быть у меня просто буйная фантазия и гормоны зашкаливают.

В такие моменты начинаю в полной мере осознавать, что Семен был прав по поводу моей одержимой влюбленности. Какой-то детской и наивной, в чем-то собственнической и эгоистичной, но избавиться от этих чувств не могу.

Как ни странно, под конец тренировки мужчина мной доволен, услышать из его уст “Умничка, Золушка” — просто бальзам на душу.

— На сегодня все, наверное, — выдыхает Алексей и направляется к углу ринга, чтобы спуститься.

Но вот я только вошла во вкус и…

— Покажи мне еще какие-нибудь приемы, — прошу я.

— Я показал достаточно, — пожимает плечами Ледник.

— Мы отработали только те, где на меня нападают стоя, а что если, — прикусываю губу