Бездна между нами - Тахира Мафи

Наверняка я не знала. Оушен все молчал, и я напряглась. По-прежнему сидя на моей кровати, он теперь снова озирался, задерживал взгляд на каждой мелочи. Меня стало потряхивать.

– Мы ненормальные, да? – вымучила я. – Как думаешь, мы с тобой ненормальные?

Оушен со смехом поднялся, отрицательно покачал головой.

– По-твоему, я сейчас о нашей нормальности-ненормальности думал?

Я смутилась.

– Не знаю…

Он снова рассмеялся, покосился на стенные часы.

– Э, да у нас всего пара минут осталась!

С этими словами он приблизился ко мне. Замер в полушаге от меня.

– Всего пара минут, – эхом отозвалась я.

Расстояние в полшага исчезло. Оушен запустил руки в задние карманы моих джинсов. Я едва не задохнулась, когда он привлек меня к себе, так, что наши тела словно совпали. Он прижался лбом к моему лбу. Затем, на мгновение, обнял меня за талию и прошептал:

– Какая ты красивая! Ничего, что я это вслух говорю? Ты удивительно красивая!

Я зарделась. Оушен был так близко – уж конечно, слышал грохот моего сердца. Наши тела казались неразделимы. Слиты воедино.

Я прошептала его имя.

Он поцеловал меня – всего один раз, очень нежно. И не сразу отстранился. Его губы так и трепетали, едва касаясь моих губ. Я задрожала всем телом. Оушен закрыл глаза. Шепнул:

– Я с ума схожу.

И без предупреждения, в каком-то отчаянии, приник к моему рту. По венам будто пламя пустили. Я буквально начала плавиться. Губы Оушена – такие мягкие, запах Оушена – такой пленительный. Было отчего заискриться мозгу. Мои ладони заскользили по его спине, вверх. И вдруг – не знаю, как это вышло, – очутились под свитером.

Я замерла.

Прикосновение к гладкой, жаркой коже стало для меня полной неожиданностью. Вызвало приступ страха. Оушен оторвался от моего рта, и я губами почувствовала его улыбку.

– Боишься, да? Страшно меня тронуть?

Я кивнула.

Улыбка Оушена стала шире.

Мои пальцы побежали по его мускулистой спине – и он сам напрягся, часто задышал.

Пальцы сместились на позвоночник. Скользнули ниже, к талии. Я читала тело Оушена. Его жар передался мне, моим ладоням. Только я осмелела, как Оушен накрыл мои ладони своими. Выдохнул. Прижался щекой к моей щеке. Издал нервный смешок. Без слов чуть мотнул головой.

Степень блаженства превзошла все мои фантазии. Оказалась гиперреальной до неправдоподобия. Оушен теперь обнимал меня без прежней робости. Прогнулся назад, прижал меня к себе. Мои ноги оторвались от пола.

Где-то в дальнем уголке сознания стучалась мысль: прекрати, доиграешься! Навид может в любую секунду войти, да и родители тоже. Ну и пусть, отмахивалась я от докучливых предупреждений, пусть. Мне все равно.

Я закрыла глаза и опустила голову на грудь Оушена. Я вдыхала его запах и уже ни о чем не беспокоилась.

Вдруг он чуть отстранился – так, чтобы заглянуть мне в глаза. У него самого глаза стали темными-претемными, бездонными. В них мелькнул страх.

– А если я в тебя влюбился, Ширин? Что ты тогда станешь делать?

Ответил мой организм. Все тело будто дополнительно омыло сверхгорячей порцией крови. Сердце подпрыгнуло, пустилось галопом. Мысли смешались. Я хотела спросить:

Это и есть любовь?

Но не смогла.

Потому что раздался стук в дверь. Нас с Оушеном отбросило друг от друга, как шрапнель от стенки.

На пороге возник Навид. Оушен, смущенный, красный, напоследок обвел комнату полудиким взглядом. «До свидания» он не сказал. Только посмотрел на меня.

Через несколько секунд его уже не было.

Два часа спустя он прислал эсэмэс.

Ты в постели?

Да

Можно тебя спросить? Только не обижайся

Секунду я раздумывала. Затем собралась с духом и написала:

Спрашивай

Какие у тебя волосы?

Я рассмеялась. Потом вспомнила, что родители спят, и осеклась. Вот девчонки – те никогда моими волосами не интересовались. В отличие от парней. И как им не надоест, думала я. Детский сад какой-то.

Каштановые. Довольно длинные

После этого сообщения Оушен мне позвонил.

– Привет.

– Привет.

– Здорово, что я теперь представляю твою комнату и тебя в ней.

– А мне не верится, что ты сегодня у меня был.

– Кстати, забыл поблагодарить за прекрасный вечер. У тебя замечательные родители.

– Рада, что тебе понравилось. А то я думала, они тебя замучили. – Хотелось сказать: «Надеюсь, твоя мама все-таки возьмет себя в руки». Только это, наверно, было бы грубо. И я сказала другое: – Ты моих родителей просто очаровал.

– Правда?

– Ага. Уверена, они с радостью обменяли бы меня на такого сына, как ты.

Оушен рассмеялся – и надолго замолчал.

– Ты на связи, Оушен?

– Да.

– Все в порядке?

– Да. Конечно.

Он ответил чуть задыхаясь.

– Точно в порядке?

– Да. Только брат твой уж очень не вовремя нагрянул.

Не сразу поняла, о чем он. Когда до меня все-таки дошло, я не стала отвечать.

Потом вспомнила кое-что, напряглась.

– Вот ты спросил: а что бы я стала делать? Почему именно в такой форме? Что ты имел в виду?

– Я просто, – Оушен говорил, будто кросс только что пробежал, – я подумал, вдруг тебя это спугнет?

От такой неуверенности я растрогалась. Надо же, Оушен не догадывается, мысли не допускает, что и для меня все серьезно.

– Не спугнет, – ответила я.

– Нет?

– Нет. Никогда.

Рамадан кончился. Мы отпраздновали это событие, обменялись подарками. Навид опустошил холодильник и буфет.

Первое школьное полугодие стремительно двигалось к финалу. Шла вторая неделя декабря. Моими стараниями на людях дистанция между мной и Оушеном растягивалась до предела; стань она хоть на дюйм длиннее, мы бы этого не вынесли.

Почти два месяца минуло с поцелуя в машине.

Просто не верилось, что так много.

Мы отчаянно шифровались. Что требовало напряжения сил и задавало ускорение времени. Время буквально летело. Я была счастлива, как никогда прежде. Оушен казался идеалом – милый, внимательный, умный. Темы для разговоров у нас не иссякали. Правда, баскетбол пожирал свободные часы Оушена – но мы как-то выкручивались.