Момент перелома - Александр Михайловский

Но вот к борту «Трибуца» подходит катер, а в нем рядом с рулевым моя суровая валькирия во всей своей красе. При стволе на бедре, кортике с анненским темляком и полном иконостасе – это орден «Святой Анны» четвертой степени, которым Наместник своей властью наградил ее за идеальную организацию международного расследования японских зверств. И хоть главные пособники палачей британцы заткнули уши и закрыли глаза, сделав вид, что ничего не видят и не слышат, итальянцы, французы и германцы не удержались и прислали своих представителей и журналистов. А нам только этого и надо было.

Кстати, с французами, делегацию которых возглавлял весьма широко известный командир крейсера «Паскаль» фрегат-капитан (капитан 2-го ранга) Виктор Сенес, произошел немаленький конфуз. Дело в том, что как раз в это время, французы вели крайне секретные и крайне закулисные переговоры с британцами о создании так называемого «Сердечного согласия», то есть франко-британского соглашения о разделе сфер влияния в колониях. Жертвами этих договоренностей должны были стать Германская империя, против которой это соглашение было нацелено и Российская империя – ее французы планировали втянуть в ненужный ей альянс с Британией. И вот Виктор Сенес, лично убежденный в том, что будущее Франции в союзе с Россией, подписывает антияпонский, а по сути антибританский документ, и в то же самое время французские дипломаты ведут со своими британскими коллегами тайные переговоры.

Потом два этих факта совмещаются и господа с Уайтхолла устраивают господам с Кэ д`Орсе страшную головомойку за столь несоюзнические действия. А тем временем скандал растет и ширится, от него уже пахнет мертвечинкой покойницких ям на островах Эллиота. В деле, то есть в газетах, появляются до поры придерживаемые показания выживших в сражении у Порт-Артура британских советников при японской эскадре (так называемых «наблюдателей») о том, что руководство британской миссии при японском флоте не только знало о творимых зверствах, но и поощряло людоедские наклонности своих японских клиентов. Одним словом, французы, публично оправдывающиеся перед англичанами и снимающие Виктора Сенеса с командования кораблем, выглядят в этом деле до предела несимпатично. И хоть эта история, скорее всего, не пойдет дальше испорченных нервов маркиза Лэнсдауна с британской стороны и Теофиля Делькассе с французской, все равно приятно. Ложки-то нашлись, а осадочек между будущими союзниками остался. И именно за организацию этого франко-британского осадка Дарья и получила свою «клюкву», только что без надписи «За храбрость».

Итак, вернемся к текущему моменту. Катер подходит к уже спущенному парадному трапу – и кирасиры и ахтырские гусары спускают в катер чемоданы, баулы и прочий багаж всех троих высочеств. Бедняжке Асе опять не дают ни к чему притронуться, хотя наши новоявленные мокрые* прапора тут причастны только косвенно. Это между ними и людьми Михаила и Ольги началось негласное соревнование в галантности. Пусть лучше соревнуются в галантности, чем на кулачках, а то нарвутся на новиковских убивцев и получится нехорошо.

Примечание авторов: * мокрый прапор – на тогдашнем морском жаргоне означает прапорщика по адмиралтейству.

Следом за эскортом и багажом степенно и важно спускаются Великий Князь Александр Михайлович (умеет), Великий Князь Михаил (старается, но получается плохо) и Великая Княгиня Ольга (плевала она на эти условности). Самым последним по трапу спускается ваш покорный слуга. Мне тоже надо на эту «Принцессу Солнца», ибо, пока я на «адмирале Трибуце» ходил за их высочествами, Дарья и Вадим перенесли мои вещи в одну из ее кают первого класса. Кстати, туда же, в свою прежнюю каюту, снова перебрался и Джек Лондон.

Спустившись вниз, я представляю Их Высочествам героического поручика запаса Дарью Спиридонову, ныне главного администратора нашей базы и мою собственную невесту. Александр Михайлович воспринимает это сообщение равнодушно, Михаил смотрит на мою избранницу всего лишь с легким интересом, зато Ольга очарована-заколдована, тем более что я ее особо поручаю Дарьиным заботам. Тем временем катер отходит от одного трапа, чтобы через несколько минут причалить к другому. Никакого простора для гонок, как на внешнем рейде Порт-Артура. На палубе «Принцессы» прощаемся с Романовыми до завтра, ибо их уже ждут хорошенькие корейские девушки, которые проводят высоких гостей в их каюты и сделают все как надо, чтобы все трое после перенесенных сегодня впечатлений спали бы сном невинных младенцев. Уходим вместе с Дарьей в свою каюту и мы. Поздно уже пора и честь знать. Я по ней соскучился и она по мне тоже.

28 марта 1904 года 22:55 по местному времени. Острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Старший лейтенант запаса ВДВ Дарья Спиридонова, 32 года.

Конечно же, прежде чем я впервые воочию увидела Великую Княгиню Ольгу, о которой шло столько разговоров, я бегло ознакомилась с ее биографией. У меня создалось впечатление, что мы неплохо поладим. Главное, что она, насколько можно было судить по источникам, не страдала таким недостатком, как высокомерие. Напротив, из описаний биографов я узнала, что она скромна, великодушна, умна и любознательна. Что ж, отныне на меня ложится обязанность быть ее компаньонкой…

Фу, что за слово такое дурацкое – «компаньонка»; веет от него чопорностью и замшелой стариной. Кроме того, оно совсем не передает сути тех взаимоотношений, которые в идеале должны сложиться между нами. Ну а как можно назвать ту роль, которую мне предстоит исполнять при ней – быть ее подругой, наставницей и инструктором? Даже не знаю… Ну да ладно, ведь это не главное, главное – научить мою опекаемую мыслить подобно нам. Только в этом случае наша задумка окажется успешной. Все остальное для успеха у Ольги имеется.

Между прочим, читая о Великой Княгине, я обнаружила между нами много общего. Это было то чувство, когда, даже еще лично не зная человека, заранее знаешь, что у тебя с ним родственные души. Я ведь тоже рано потеряла отца, к которому была очень привязана, и тоже чувствовала себя несчастной и потерянной, никем не понятой и одинокой, и все это на фоне полного бардака в стране… Правда, у меня не было братьев, и сама я не была царственной особой. Но по-человечески я была вполне способна понять суть Ольгиной натуры. В конце концов, нам обеим пришлось очень долго ждать, пока наши любимые смогут ответить на наши чувства. Хотя когда я читала про этого Куликовского, прочитанное произвело на меня крайне смутное впечатление. Какой-то совершенно бесцветный безвольный слизняк, не представляющий из себя абсолютно ничего определенного. Тьфу! Наверное, любить такое можно только на фоне мужа-педика. Нет, Ольга достойна настоящей любви к какой-нибудь сильной, яркой, многогранной личности, вроде моего Одинцова.

Я знала, что послужило толчком к тому, что Ольге потребовалась новая «компаньонка». Но мне осталось только с удовлетворением отметить, что вся эта история с безобразным скандалом, устроенным старой немкой, оказалась как нельзя кстати. Ведь рано или поздно Ольгу непременно пришлось бы «обтесывать», приближая ее мышление к нашему уровню. И, несмотря на то, что у меня и так было много забот, я выразила полную готовность взять будущую императрицу под свою опеку. Предстоящая миссия даже вызвала у меня воодушевление. Я была уверена, что прекрасно справлюсь с ролью наставницы и наперсницы Великой Княгини, и, более того, смогу стать для нее примером для подражания, а также искренним и верным другом и защитником, а все остальное придет в процессе нашего с ней общения.