Феррус Манус: Горгон Медузы - Дэвид Гаймер

Капитан мог разделаться с ним следующим выпадом, но вместо этого метнулся назад, уходя от перчатки-лапы третьего противника, Эзока. Клинки рассекли воздух в миллиметрах перед лицом Акурдуаны. Даже облегченный молниевый коготь — вариант для учебных боев без расщепляющего поля — мог оказаться смертоносным, когда им орудовали, полагаясь больше на ярость, чем на умение.

Эзок наискосок махнул второй перчаткой слева направо. Быстро перебирая ногами, капитан оттолкнул ее клинком Афинии. Чарнобальские сабли расходились в танце, стремительно соединялись вновь, находили новых партнеров и кружили с ними, блокируя бешеные вихри ударов. Изо рта Эзока вылетали лишь ворчание и брызги слюны. Ветеран не то чтобы был бесталанным — напротив, в Первом ордене он не уступал почти никому, — но гнев вынуждал его атаковать безрассудно.

Расходящимся взмахом обоих мечей Акурдуана отбросил когти оппонента в стороны, лишив его защиты спереди. Пока тот не свел руки, капитан выполнил обратное сальто. Он одновременно увернулся от кистеня Йораана и сотряс Эзока апперкотом, попав ему в подбородок пальцами босой ноги.

Ветеран скривился и со щелчком повел челюстью:

— Попробуй так в силовой броне.

— У Железных Рук всегда превосходство в прочности доспехов. В огневой мощи. В численности. Иногда мне интересно, как вы справитесь, если преимущество окажется у неприятеля.

— Морн никогда такого не боялся. — Коготь, топор и кистень блеснули одновременно. Акурдуана уже не разбирал, кто из их хозяев говорит с ним. — На Локсе он ступил в огонь и стал одним из немногих, кто вышел обратно. — Мечник извивался, отскакивал, выписывал на носках пируэты среди клинков. При возможности он отвечал ударами, но в основном позволял соперникам вести схватку. — С тех пор Харик командовал Первым орденом. Утверждали, что клановым капитаном назначат или его, или Сантара. Но Габриэль уже стал заместителем Ферруса, а Морн был терранином.

Неистово вращая мечами, Акурдуана отогнал Эзока с Йорааном и выскользнул из гущи ближнего боя, словно бы приглашая Фелдорна рвануться за ним. Воин так и поступил. Взревев, он рубанул сверху вниз, сжимая топор двумя руками.

Проведя искусный короткий выпад понизу, капитан поймал лезвие секиры крестовиной Афинии. Он крутанул мечом, вырвав топор из хватки Фелдорна, и треснул противника по затылку навершием рукояти с самоцветами. Покачнувшись, легионер пролетел мимо Акурдуаны — прямо под кистень Йораана.

Фелдорн принял удар со вздохом, чуть ли не радуясь избавлению, и с улыбкой повалился на пол клетки.

Пока двое других оппонентов подходили к капитану, он слегка ослабил защиту. Его дыхание приятно участилось, на разгоряченной коже проступил пот. Мотнув головой, Акурдуана отбросил с лица косу, заплетенную, как полагалось воину.

— В том, что произошло, нет вины Морна. Уриен и Сантар тоже ни при чем. И то, что вас там не было, не значит, что вы в чем-то виноваты.

— Да. Вина лежит на примархе.

Улан Цицер с заметным трудом поднялся ко входу в клетку. Со скамей вокруг за ним угрюмо наблюдала горстка Железных Рук, полировавших тренировочные клинки. Магистр ордена горбился, оберегая правую сторону тела. Из складок его тоги выступали толстые трубчатые бинты. Глядя на изможденное лицо легионера, можно было подумать, что его пытали годами, но он держал в руках изысканно украшенный ультрамарский меч и короткое копье, позаимствованное на одной из стоек в зале.

— Желая затмить моего отца, он действовал поспешно и необдуманно. Феррус Манус сам навлек беду на себя и на всех нас.

— Ты не вправе упрекать его в твоих потерях! — прорычал кто-то из Железных Рук. Йораан.

— Не во всех. Пожалуй, большинство из них случились из-за меня, и мне придется жить с моим позором. Устыдится ли он? Я не знаю. Это, как сказали бы у нас, теория. На практике же люди погибли только из-за того, что примарх не захотел подождать.

— У него имелись на то причины, — сказал Акурдуана.

Манус хотел доказать, что превосходит братьев. Или, по крайней мере, убедить самого себя, что равен им. Но, даже если бы капитан решился раскрыть тайну Ферруса, такое обоснование атаки вряд ли переубедило бы Цицера.

— Он — примарх, и не нам его судить, — добавил мечник.

Железные Руки согласно заворчали. Они проклинали Мануса так же часто, как восхваляли его, но имели на это право. Ведь воины были его сыновьями.

— Меня учили иначе. — Улан направил копье на Йораана и Эзока, клинок — на Акурдуану. Пусть тяжело раненный, он оставался магистром ордена XIII легиона. — Что же, вы сочтете, что ваша скорбь превыше моей? Не только вы лишились братьев.

Не сговариваясь, космодесантники Десятого отошли, пропуская Ультрамарина. Тот поклонился:

— Благодарю.

И без промедления сделал выпад копьем. Миг спустя четверо воинов, словно кислород в крови, бесследно растворились в кипучем, очищающем душу ближнем бою. Цицер бился с Йорааном. Эзок — с Цицером. Акурдуана сражался со всеми тремя и взял бы верх, если бы приложил немного усердия. Может, из капитана и не вышел великий художник (а также оратор, ученый, кулинар или медике), но с мечом в руке он как будто перерождался.

Становился ближе к Фулгриму, как иногда думал сам легионер.

Дальше от Императора, как ощущал он всякий раз, убирая мечи в ножны окровавленными руками.

Эзок, разъяренно отступая, запнулся о неподвижно лежащего Фелдорна и врезался спиной в прутья. Бойцу здорово досталось, но в схватке он явно ожил. Ветеран признательно кивнул Акурдуане, и тот ответил тем же, после чего поклонился всем, кто еще не потерял сознание. Протянув руку, он помог магистру ордена устоять на ногах — и замер.

В зале царила тишина.

Цицер и Железные Руки дрались настолько хорошо, что вместе отвлекли на себя почти все внимание капитана. Он даже не заметил, что в клетках внизу прекратились поединки. Их участники безмолвствовали. Прочие воины, которые желали скорбеть в одиночку, без упражнений с оружием, как будто омертвели. Сотня пар глаз, следуя за единственным повелительным взглядом, смотрела на Акурдуану.

Когда он начинал схватку, у воинов было скверно на душе. Теперь же, если бы речь шла о других людях, капитан сказал бы, что они напуганы.

Из-за прутьев за Акурдуаной наблюдал Феррус Манус.

Легионеру очень отчетливо показалось, что отсек сминается вокруг медузийца. Его немыслимая притягательная сила, словно нейтронная звезда, влекла надежды, страхи и сами жизни множества людей к краткой ослепительной вспышке и гибели. Опустившись на одно колено, мечник склонил голову:

— Мой господин примарх, я безмерно рад…

— Сначала Сантар и Дюкейн. Потом Уриен. Потом опять Сантар.

Фениксиец отличался вспыльчивостью и, бывало, выходил из себя, но гнев Горгона напоминал тектонический процесс.

— Теперь половина отделения моих ветеранов, — заключил примарх. — Неужели мой брат прислал тебя лишь затем, чтобы ты унижал меня?