Змея - Бекс Хоган

Я наблюдаю со смешанным чувством удивления, восторга и ужаса, как Коготок метит им в лица, царапает глаза, щеки, уши – все, во что может вонзить свои когти.

С исчезновением дротика мое тело начинает приходить в норму. Я чувствую возобновление правильного тока крови и тороплю его.

– Убей чертову птицу! – кричит высокий, придерживая разодранную Коготком щеку, одному из братьев, который со страхом наблюдает, как Коготок расправляется с его родичами, отметая крыльями всех, кто пытается приблизиться.

– Через мой труп ты его тронешь! – предупреждаю я, поднимаясь на ноги и подбирая кинжал.

Из последних сил я набрасываюсь на единственного уцелевшего брата, который целится в Коготка, мы оба валимся на землю, и я как следует бью его по голове, после чего он теряет сознание. Кричу Коготку, чтобы он оставил в покое противника, пока не порвал его на кусочки. Птица послушно садится на мою вытянутую руку, отгоняя остальных криком.

– Я уйду, – говорю я, а они и с ужасом таращатся на меня. – Попробуйте меня остановить или увязаться за мной, и вы костей не соберете.

Не успевают они прийти в себя, как я уже проворно покидаю поляну и позволяю лесу поглотить меня целиком, тогда как Коготок летит впереди, указывая дорогу.

Из-за действия яда ноги по-прежнему плохо двигаются, но я не останавливаюсь, а если спотыкаюсь и падаю, снова встаю. Коготок молчит, скрывая наше местоположение, но не отпускает меня далеко, и его присутствия достаточно для ощущения безопасности. Не знаю, почему он отправился за мной по пятам и как он меня нашел, но теперь я в этом странном месте не одна. Приятно иметь рядом друга.

– Ты можешь найти дорогу к Эстер? – шепчу я, и в ответ он тычется клювом мне в волосы.

Мы не останавливаемся всю ночь, а тростниковый лес опасно поскрипывает. Но я знаю, что темнота не влияет на зрение Коготка, ведущего меня через лабиринт деревьев. Я верю, что в случае неминуемой угрозы он меня предупредит.

Дождь милостиво стих, однако под ногами по-прежнему хлюпает, а завывание ветра в намокших стволах полого тростника стало ниже тоном. Не пойму, звук теперь красивый или зловещий.

Пробивается рассвет, однако мы все не останавливаемся. Я опасаюсь, что братья могли отправиться в погоню, или – того хуже, – что те, кого они боятся, могут обнаружить меня. Капюшоны. Сейчас мне не хотелось бы с ними встречаться.

Тело мое почти полностью восстановилось после отравленного дротика. Я хочу есть и пить, но решаю не делать привалов, пока не окажусь в безопасности заколдованной поляны Эстер. Как только я туда доберусь, она расскажет, что происходит и что мне нужно делать. Главное – дойти до нее.

Уже наступают сумерки, когда я наконец узнаю знакомую развилку на тропе, которая приведет меня к Эстер, и испытываю прилив облегчения. Я почти у цели. Однако радоваться рано.

Что-то не так. Воздух холоднее, чем помнится, цвета поблекли. Тропа, которая однажды позвала меня к лужайке Эстер, теперь молчит, и я догадываюсь о том, что мне предстоит обнаружить, раньше, чем вижу хижины.

Ни души.

Отсутствие Эстер чувствуется во всем – от пожухлой листвы на деревьях до тишины вместо птичьих песен в поднебесье. Подхожу к ее дому и заглядываю внутрь. Пусто, никаких следов жизни. Исчезли горшки и склянки с зельями, которыми были уставлены полки. Я ищу следы борьбы, любой намек на то, что с ней стряслось, и не нахожу ничего. Как будто она никогда не существовала.

Выхожу на улицу, понятия не имея, что делать дальше. Весь мой план заключался в ней. Без Эстер я выброшена на остров, о котором ничего не знаю, лишена возможности научиться волшебству и даже не представляю, как отыскать Хранителей или кого-нибудь, кто мог бы мне помочь. Кричу от отчаяния.

Коготок опускается на землю возле меня и осторожно щиплет за ногу. Я открываю мешок, достаю кусочек морского печенья и разламываю пополам. Он заглатывает свою порцию целиком, тогда как я жую сухую вафлю без особого энтузиазма. В итоге бросаю остатки Коготку, который разделывается с ними за долю секунды.

– Что же мне теперь делать? – спрашиваю я его, нежно поглаживая перышки. Птица поворачивает ко мне головку и пристально смотрит. – Не нужно мне было их бросать, – говорю я, радуясь общению с тем, кто не может мне ответить. – Следовало остаться на Востоке и захватить дворец, спасти Торина, убить короля.

Но даже произнося эти слова, я понимаю, что из этого ничего бы не вышло. Мы все погибли бы при подавляющем численном преимуществе королевской гвардии, и тогда никакой возможности восстановить мир точно не осталось бы. Уж лучше разбить сердце Бронна и свое собственное, чем видеть его мертвым.

От усталости и отчаяния одна лишь мысль о Бронне вызывает у меня град слез. Я уже скучаю по нему, хотя не прошло и двух дней. Сознание того, что количество дней без него будет только расти, мешает мне дышать.

Мне не стоит здесь оставаться. Без чар Эстер, я уверена, это место небезопасно. Но куда идти? Обессиленная, я ложусь на землю и закрываю глаза. Коготок меня разбудит, если понадобится.

Пробуждение происходит внезапно. Еще рано, свет слабый и лишь пытается изобразить наступление дня, а моего морского грифа нигде не видно. Надеясь, что он отправился охотиться за завтраком, я перекусываю в одиночестве.

Я проснулась с обновленным ощущением ясности. Я там, где мне следует быть. Только тут я найду волшебство, армию или и то и другое, и найти их я обязана быстро. Мне надо вернуться домой до следующей кровавой луны, чтобы спасти Торина. А потом, возможно, вместе мы объединим эти Острова, о чем мечтали с самого начала.

Это означает, что надо отыскать Эстер. Она – единственная ниточка, связывающая меня с этой землей. Я уверена, что Коготок сможет мне помочь: морские грифы умеют находить кого угодно. Нужно лишь дождаться его возвращения.

Однако его все нет. Часы бегут, я рыскаю по хижинам в поисках всего, что может пригодиться, – бесплодная затея, однако, представив разнообразие зелий и ингредиентов, заполнявших когда-то эти полки, я вспоминаю о своей любви к искусству врачевания. Я совсем забыла о ней под громадным весом необходимости спасать людей и соблазнительной властью волшебства. Но мне нельзя забывать, кем я была. Кто я есть. Я всегда стремилась скорее к исцелению, нежели к причинению боли, но незаметно сильно отклонилась от этого пути. Пора вернуться к себе.

Мои размышления прерывает треск ломающихся веток. Кто-то приближается, и это не Коготок. Быть может, возвращается Эстер, а может, братья, желающие принести жертву, напали на мой след. Я пулей вылетаю из хижины и выхватываю кинжал, готовая защищаться. Звук приближается, нервы натягиваются как струна, но тут заросли тростника расступаются, и у меня перехватывает дыхание. Иноходью, наклонив голову, ко мне выходит самая красивая лошадь, какую мне когда-либо приходилось видеть. Оперенные копыта, тянущийся шлейфом хвост, растрепанная грива – лошадь цвета лунного сияния. Из-под длинной челки прямо на меня смотрят умные глаза. Не надо быть волшебницей, чтобы понять, – это не обычная лошадь, и наша встреча не случайна. Она со спокойной уверенностью подходит ко мне, останавливается на расстоянии вытянутой руки и подставляет морду, чтобы я ее погладила. Провожу по ее носу пальцами и чувствую, как по ним разливается тепло, проникая прямо в кровь. Наше соприкосновение связывает нас успокаивающим, знакомым шепотом волшебства. Лошадь довольно фыркает, а потом, к моему изумлению, подгибает передние ноги и кланяется. Я делаю то единственное, что кажется мне вежливым, – кланяюсь в ответ.