Полудницы - Павел Владимирович Волчик

ней, спотыкаясь, падая и поднимаясь. Только бы не стоять на месте, только бы… Что? На равнине ему ни за что ее не догнать. Шанс упущен.

Незаметно он пересек круг разваливающегося оцепления. Пробежал по лесу полкилометра и понял, что окончательно потерял след. Ноги упрямо несли его вперед. К горлу подступала тошнота, кружилась земля, и он то и дело опирался на стволы деревьев, чтобы отдышаться.

«Спекся. Ты спекся», – повторял голос в голове.

В области печени, куда его ударили ногой во время драки, крутила-вертела боль.

Илий сощурил глаза, не понимая, мерещится это ему или нет: за лесом алела ровная полоска. Что это? Он медленно заковылял туда. Тонкий голосок дочери стоял в ушах, звал, то ли в мираже, то ли наяву.

Смертельная усталость навалилась на него, как десятитонный кит. Нескончаемая погоня с самого утра на пределе сил, синяки и травмы, полученные в драке, жара, наконец, сломили его – а жизнь Зарины все так же оставалась в опасности. И, вдобавок ко всему, роковая ошибка – он свернул не туда, упустил похитителя.

Илий вышел из леса. Перед ним раскинулось поле, засаженное маками. Цветы не двигались в знойном воздухе, и кроваво-красное озеро молчало.

Доктору казалось, что некоторые цветы примяты, и он долго брел под палящим солнцем, убеждая себя в том, что снова взял след полудницы.

Но дорожки расходились, делились и окончательно сбили его с толку. Солнце медленно убивало. Ничем не покрытая голова раскалывалась от боли.

Илий остановился и резко обернулся.

Полудница стояла шагах в восьми от него.

Доктор не собирался больше гоняться за ней. Разговаривать с ней он тоже пробовал – оставалось одно… Илий резко вынул пистолет и направил прямо на горящий силуэт.

Полудница словно ждала этого и начала медленно приближаться.

– Не надо, – на всякий случай предупредил Илий, но она не сбавила ходу.

Прежде чем свет его ослепил, доктор заметил, что ребенка у нее на руках нет. Пистолет прилип к коже.

– Стой!

Глаза слезились, он целился наугад. Когда нажал на спусковой крючок, тот, вопреки ожиданию, размяк под пальцем как пластилин. Боль прожгла руку. Выстрел так и не прогремел.

Новенький надежный «Глок» плавился в руках не хуже воска.

«Не может быть – судорожно соображал Илий. – «Глок» выдерживает температуру до двухсот градусов Цельсия. Не может…»

Он махнул рукой и еле успел стряхнуть горячий сгусток пластмассы и металла с пальцев.

Яркий свет неожиданно исчез, оставляя резь в глазах. Волна жара дохнула в лицо. Доктор заморгал, рассеянно покрутил головой. Пустое поле.

Красным. Кричат. Маки. Кровь.

«Галлюцинации?».

Он нагнулся и увидел на земле бесформенный комок, прежде бывший оружием. Раскрыл ладонь и почувствовал наливающиеся пузыри ожогов.

«Не больно. Зарина… Нужно идти. Но куда? Куда?!»

Красным. Кричат. Маки. Что? Цветы не могут кричать…

После пары шагов его ноги превратились в две мягкие колобашки, которыми любят дубасить друг друга мальчишки, играя в игру «кто кого скинет с бревна». Илий прикрыл глаза, а когда открыл их, с удивлением обнаружил, что лежит на земле. Если бы только удалось ненадолго укрыться от солнца в тени цветов… Но их стебли такие короткие.

Красным. Кричат. Маки. Мыши…

Стоп, какие мыши? Ах, да. Мыши на маковом поле. Что они здесь делают? И причем здесь лев? Он никак не мог вспомнить.

Голубое небо у него перед глазами кружилось, на мгновение оно окрасилось черным – Илий летел в пропасть, долго, без крика. Потом все-таки не выдержал – закричал. Воздух ворвался в легкие. Небо обрызгала лазурь, растеклась по темному полотну.

Вдалеке послышались голоса, они то ли пели, то ли звали. Илий приподнялся, рискуя снова потерять сознание, увидел далекие фигуры. Женские фигуры.

Он не заметил, как снова упал, – так было гораздо лучше: всего-то нужно правильно дышать и грести руками. Мерно, спокойно Илий плыл на спине по алому полю, рассыпая ладонями маслянистые лепестки. Хорошо поплавать в жару.

Красным. Кричат… Замолчи!

Фигуры приближались.

Это полудницы, – думал он. – Они все равно меня догонят. А пока я просто буду наслаждаться плаваньем. Хорошо поплавать в жару.

Они скоро приблизились к нему, закружили молчаливый хоровод, и он начал таять, как воск, как пластилин, как недавно растаял в его руке пистолет…

…Что-то мокрое холодило лоб, подбородок и щеки. Голоса возвращали его из небытия, они шептали, повторяли одно и то же.

«Господи, исцели раба Твоего…»

Илий приоткрыл веки и тут же зажмурился, когда по лицу прошелся влажный язык. Пахло псиной. Доктор зашевелился, и тут же поскуливание перешло в громкий радостный лай. Как молотком по стали…

– Гален! – прохрипел Илий. – Заткнись, паршивец. Я тоже тебя люблю…

Пес наградил хозяина новой порцией ласк и слюней.

Только теперь доктор понял, что его несут. На затылке, спине и на икрах он чувствовал чьи-то руки. Солнце не давало ему разглядеть ли́ца.

«Полудницы? Но почему тогда Гален так спокоен?»

Илий сощурился. Одна голова на мгновение закрыла солнце, и он увидел женское обеспокоенное лицо. Живые, взволнованные глаза.

Лицо окаймляла черная ткань.

«Полудницы не ходят в черном… Они… они ходят…» – доктор не смог закончить мысль.

– Я ищу дочь, – прошептал он, схватив женщину за рукав.

– Я знаю, – ответила та и слабо улыбнулась.

Илий хотел назвать имя дочери, но темнота снова заполнила его разум, и он не заметил, как его пальцы разжались.

Глава 19

Герой

Дэн со свистом дышал, беспокойно ворочался во сне. На его покрасневшем лбу блестели капельки пота.

Ему снова снились скачки. Только на этот раз он был зрителем.

Вокруг шумела толпа. По разноцветным одеждам с вышитыми узорами, браслетам и кольцам, сверкающим на пухлых руках их обладателей, можно было догадаться, что он у самой вершины Великого Кургана.

Пока он смотрел, как всадники завершают очередной круг, к нему подошла молодая рабыня. Бронзовая кожа ее блестела от масел, медовые глаза глядели игриво и призывно. Венок из полевых цветов, украшавший ее шею, смотрелся на ней лучше, чем украшения на богатых женщинах, пришедших на скачки. Она поклонилась, но глаза ее продолжали рассматривать парня.

– Великий Вождь хочет увидеть чужестранца, который не испугался Дочери солнца и на своем скакуне искупался в ее лучах.

Парень посмотрел на свои руки и вспомнил, как сжимал горящую гриву. Но не обнаружил на своих ладонях ожогов.

Он посмотрел на девушку и подумал: «Такая могла бы, и сама сделать себе рабов, сколько захочет».

Девушка приятно улыбнулась и легонько коснулась его груди пальцами, затем лицо ее сделалось