Феникс - Келли Гардинер

Здания сначала стонали, а затем с оглушительным грохотом рушились. Под обломками погибли или были ранены и погребены заживо тысячи людей. Уцелевших водители «Скорой помощи» развозили по больницам по всему Лондону, а похоронные бюро едва успевали вести учёт погибших. Чтобы найти всех и потушить пожары, потребуется много дней. Возможно, сегодня вечером их ждёт ещё больше сирен, самолётов, бомб и пожаров.

Во дворе собора сапёры обезвредили тикающую бомбу с часовым механизмом, выкопали её из глубокой воронки, вытащили на поверхность и осторожно погрузили на машину, чтобы потом взорвать в каком-нибудь уединённом месте, где никто не пострадает.

Кристофер вместе с отцом наблюдал за сапёрами из-за баррикады. Все остальные побежали на площадь Патерностер-сквер тушить пожары. Папа решил подождать с Кристофером. Ему казалось, что сын ещё не пришёл в себя от напряжения и плохо стоит на ногах.

Кристофер согласился на некоторое время присесть, но только для того, чтобы отец мог дать отдых своей больной ноге. Они помахали вслед грузовику, когда тот, с огромной чёрной бомбой в кузове, прокладывал себе путь среди развалин.

– Чёрт, – сказал Кристофер. – Я понятия не имел, что она такая громадная.

– Пока, братцы! – крикнули солдаты, уезжая.

– Как они могут быть такими весёлыми? – удивился папа. – Ведь их в любой момент может разнести на мелкие куски.

– Наверно, именно поэтому, – предположил Кристофер. – Каждый раз, когда тебя не взрывают, ты как бы начинаешь новую жизнь.

– Ты рассуждаешь как знаток, Кит. Не скажу, правда, что мне это нравится. Один раз меня взорвали, и с меня достаточно.

Кристофер сжал дрожащие пальцы и сунул кулаки поглубже в карманы.

– Вряд ли я сделаю это снова, это точно.

– Хороший план, – кивнул папа. – Как говорится, бережёного бог бережёт.

Кристофер улыбнулся.

– Не знаю, что было страшнее – бомба с тикающим механизмом или мамино сердитое лицо.

– Даже не сравнивай, – сказал папа. – Команду по обезвреживанию мам ещё не сформировали.

– А по-моему, мы – такая команда.

– Пойдём найдём её.

* * *

Они догнали команду мамы на углу улицы Королевы Виктории. Собственно, от улицы мало что осталось. Все склады либо горели, либо были разбомблены. Широкий проспект, обычно полный автомобилей и людей, был пуст, если не считать пожарных машин, протянутых через дорогу шлангов и обломков десятков зданий. Дорога была завалена битым кирпичом, черепицей и перекорёженными железными балками.

На углу кружились листы бумаги. Из оставленной бомбой воронки торчала половина автобуса. Хлопья пепла кружились в воздухе, падая в грязные лужи.

Кристофер стёр с лица пепел и мелкие брызги воды.

– Как будто идёт дождь, и солнце, и гроза одновременно.

Мама сидела на подножке пожарной машины и пила из фляги воду.

– Смотрю, вас двоих не взорвали?

– Пока нет.

– А зря. Это был бы вам урок, – сказала она. – О чём вы только думали?

– Что я должен спасти собор Святого Павла, – ответил Кристофер.

Она встала и обняла его.

– Мой сорвиголова.

«Ты не знаешь и половины».

– Я горжусь тобой. Но, пожалуйста, не делай этого снова.

– Не волнуйся, не буду.

– Пойдём домой, – предложила мама. – Правительство вызвало пожарных из других графств, чтобы мы могли немного отдохнуть. Через несколько часов мне снова в строй, но пока я могу хотя бы выпить чашку чаю и немного вздремнуть. Честное слово, я убила бы любого за кусок хлеба с джемом!

– Не могу поверить, что ты выдержал эту ночь, Кит, – сказал папа, когда они шли домой. Теперь он сильно хромал, хотя и старался не подавать вида. – Ты вообще был в бомбоубежище?

– Ни минуты, – честно признался Кристофер.

– Оно и к лучшему, – заметила мама и обняла его. – Или ты не слышал? Церковь Всех Святых получила прямой удар. Хорошо, что ты был наверху.

– Люди живы?

– Не знаю, дорогой, – ответила мама. – Может, и нет. – Они с папой переглянулись. – Мы узнаем это лишь через несколько дней. Там всё ещё ищут тела.

Кристофер остановился и стряхнул её руку.

– Тела?

– Прости, дорогой, но это так.

Его желудок болезненно сжался.

– Мы должны пойти помочь, – заявил он.

– Ради бога, Кит, только не ты, – возразил папа. – Ты сделал достаточно, и у тебя на голове шишка размером с футбольный мяч.

– Но мы не можем просто бросить их там.

– Об этом позаботятся другие, – сказала мама. – Водители и санитары «Скорой помощи».

– Все эти люди, – не унимался Кристофер, – это наши соседи.

Мясник мистер Тиббинс и его дочь Беатрис. Он представил, как они тихонько напевают себе под нос, и тут взрывается бомба. И…

«Ой, пожалуйста, нет!

Джинджер».

– Мам, Джинджер там был?

– Я не знаю, дорогой. Там сейчас сплошной кошмар. Сложно сказать. Вся эта ночь сплошной кошмар…

– Я должен его найти.

Папа взял его за руку.

– Пусть профессионалы делают своё дело. Они спасут всех, кого смогут, не сомневайся. И кто знает, вдруг Джинджер за много миль отсюда.

– Постарайтесь не волноваться, – сказала мама. – Давайте все отдохнём, а когда проснёмся, всё станет лучше.

– Возможно, – вздохнул Кристофер. – Но лично я сомневаюсь.

Они миновали паб «Блэкфрайерс», где хозяин разливал чёрным от копоти пожарным чай, затем склад шерсти на углу, от которого осталась только одна стена, и свернули за угол в Паддл-Док.

Его дома – всей улицы! – не было.

Им сказали, что это прямое попадание. Фугасная бомба оставила воронку шире дороги и сровняла с землёй их крошечный дом и все склады вокруг. Не осталось ничего, кроме битых кирпичей, плитки и обломков дерева.

Они молча смотрели, не веря своим глазам. Над развалинами кружились вихри пепла. По всему Лондону, спотыкаясь о разбитое стекло и обломки мебели, словно во сне бродили выжившие. После гула и грохота, наконец, воцарилась гробовая тишина. Кто-то неподалёку рыдал.

– Тарелки моей бабушки, – сказала мама.

– Все наши фотографии, – добавил папа.

– Мои сокровища, – вздохнул Кристофер. Они слишком устали, чтобы плакать или что-то делать.

Мама села на перевёрнутую бочку – откуда она тут взялась? – и почерневшими руками закрыла лицо. Папа стоял с ней рядом, положив руку ей на плечо, и печально смотрел на руины. Кристофер перелез через груду битых кирпичей и заглянул в яму, где раньше стоял его дом.