Третья сторона - Макс Фрай

– Этот чёртов дом через дорогу уже не красный, а почти белый, – растерянно сказала амазонка. – И снова высокий, даже выше, чем был. И посмотрите, какие там башенки, такие только в мультфильмах пририсовывают к королевским дворцам. В Вильнюсе ничего подобного отродясь не строили. И, по-моему, вообще нигде. Уму непостижимо. Вы это тоже видите? Или всё-таки чокнулась я одна?

– Да-а-а, башенки, – тоненьким голосом повторила девица в чёрном. Лицо у ней сейчас было совершенно пятилетнее. Гладкое, щекастое, с круглыми глазами и удивлённо распахнутым ртом.

Амазонка адресовала ему вопросительный взгляд: ты тоже видишь?

Кивнул:

– Если чокнулись, то все вместе. Но скорее всего, мы сейчас просто наблюдаем какое-нибудь редкое неизученное природное явление. Миражами в пустыне никого не удивишь, а про дожди с миражами лично я никогда не слышал. Но я о многом никогда не слышал, это точно не показатель.

– Нннууу… Может быть, – согласилась амазонка. – Я мало помню о природе миражей, но вроде бы, там всё дело в большой разнице температур в разных слоях атмосферы и каком-то особом преломлении света. А в такой дождь… Ну ладно, предположим. Вполне может быть, что со слоями атмосферы сейчас творится что-то неладное. Вариант.

– Миражи – это самая настоящая магия! – неожиданно встряла толстуха. Нижняя губа её предательски дрожала, выдавая желание зареветь от избытка противоречивых чувств, но светлые зеленоватые глаза полыхали вдохновенным огнём, а подбородок упрямо выдвинулся вперёд.

– Фата-моргану до сих пор никакие учёные объяснить не могут, – сказала она. – Только придумывают разные версии, но ни одна пока не доказана. Ни одна! Я очень много об этом читала и фильмы смотрела. Всё, что смогла найти.

Понял вдруг, из какого прекрасного теста слепили эту смешную плюшку. Подумал: как же тебя угораздило, детка, родиться здесь и сейчас с таким вдохновенным взором, с буйным воображением, с сердцем, готовым безоглядно раскрыться всем наспех выдуманным тайнам Вселенной, в несуразном большом рыхлом теле, совершенно не соответствующем нынешним стандартам – не то что красоты, но даже самой дальней границы приемлемой нормы. Поэтому твой восхитительный энтузиазм всегда будет казаться смешным, а тяга к чудесному нелепой. Разговоры о необычных вещах к лицу худым длинноногим красоткам с тонкими запястьями, с гладкими волосами ниже лопаток, а тебя и слушать не станут, бедняга. Даже я, скорее всего, не стану, вернее, не стал бы – всего минуту назад. Господи, о чём Ты вообще думал, когда раздавал неприкаянным душам человеческие тела? Нельзя так жестоко шутить, особенно над девчонками, им и без того непросто живётся, а мечтательным вдохновенным толстухам – стократно трудней, чем всем остальным.

Девица в чёрном адресовала ему укоризненный взгляд, в котором явственно читалось: «Я знаю, о чём вы сейчас думаете. Не надо меня жалеть».

Но вслух сказала совсем другое.

– Миражи Ар-Мутарха обычно возникают на рассвете и являются только тем, кто бодрствовал всю ночь; они несут утешение, но не изменяют судьбу. Миражи Ходай-Ю-Ба можно увидеть только в городе, которому не меньше трёхсот лет, в самых старых его районах; они нужны, чтобы приукрашивать действительность. Миражи Ту-Юлайфа предсказывают будущее, причём обычно чужое; при виде их человек ощущает сильную тревогу, даже когда представшее ему зрелище само по себе отрадно. Миражи Отаера наблюдаются только в зимнее время на морских побережьях, они предназначены для птиц, а люди, случайно ставшие их свидетелями, даже не понимают, что увидели нечто особенное…

Женщина-амазонка адресовала ему встревоженный взгляд: что она несёт? Ты вообще понимаешь, что происходит?

Отрицательно покачал головой: конечно, не понимаю. Куда уж мне.

Слепой Элиз Дулиттл молчал и мечтательно улыбался, но его поза выдавала внутреннее напряжение. То ли старался запомнить получше, то ли просто силился вообразить все эти зрелища, недоступные его мёртвым глазам.

– Миражи Одабу имеют человеческую форму и любят подолгу беседовать с теми, кому примерещились, – говорила толстуха. – Они дружелюбны, а всё же вреда от подобных встреч больше, чем пользы, потому что их болтовня ничего не объясняет, но остаётся в памяти до конца жизни. Очень хочется отыскать в ней какой-нибудь тайный смысл, но его никогда нет. Хуже только миражи Агалана-Та, которые обычно возникают перед учёными, подсказывают им неверное решение трудных задач и надолго сбивают с толку. Ещё есть миражи Яй-Улота, они столь ярки, что их видят даже с закрытыми глазами, а миражи Дето-Уяна всегда сопровождаются необычным шумом, таким громким, что на само зрелище мало кто обращает внимание; поэтому Яй-Улота в народе называют «нахальными миражами», а Дейто-Уяна – «застенчивыми»…

– Я такой видел! – внезапно воскликнул старик.

Спросили хором:

– Какой – такой?

– «Нахальный», – объяснил он. – Огромный такой корабль с парусами! Прошлым летом. Меня внучка в Ниду возила, на своей машине. Я там с утра до вечера на пляже сидел, грелся, слушал море. Хорошо было. И однажды я увидел корабль, такой большой, что мачты доставали до облаков. Так-то я почти ничего не вижу, только день от ночи отличаю и ещё иногда могу определить, какого что цвета. И тут вдруг этот корабль! Я сперва подумал, вылечился, теперь буду всё видеть. Но нет, корабль уплыл, и опять стало как раньше. Никому не рассказывал, даже внучке, думал, испугается: «Рехнулся дед». А это, оказывается, такой специальный «нахальный мираж», даже известный науке. Корабля всё-таки не было, но и я не рехнулся. Хорошо!

Ну, положим, насчёт известности и науки есть некоторые сомнения. Девица, похоже, просто шпарит, что в голову взбредёт. Но говорить это вслух, конечно, не стал. Зачем огорчать двух человек сразу.

Женщина-амазонка, наверное, думала примерно о том же. Усилием воли сменила скептическое выражение лица на заинтересованное, спросила:

– А какие ещё бывают миражи?

– Миражи Ара-Тутха, которые всегда белого цвета, – снова принялась перечислять девица. – Миражи Увернай, предназначенные только для детей, взрослые их не видят, и от этого случается множество недоразумений в семьях, когда родители думают, будто дети им врут. Северные миражи Отаун-Я всегда появляются на исходе долгой зимы и похожи на бескрайние поля цветов. Миражи Шам-Кудрана добры и надёжны; если наивный свидетель поверит такому миражу и войдёт в него, Шам-Кудрана будет сохранять форму сколько угодно долго, лишь бы не испугать вошедшего и не разочаровать. Миражи Уулай возникают только при очень сильном ветре и вид всегда имеют пугающий…

Совершенно не хотел снова её перебивать, но как-то почти помимо воли спросил:

– А что насчёт миражей, которые появляются в дождь? Бывают такие?

– Не знаю, – беспечно ответствовала толстая девица. – Этого мы пока не придумали.

– Не придумали?

– Не успели, – кивнула она.

И вдруг запоздало смутилась, осознав, видимо, что выступила с лекцией перед посторонними взрослыми людьми. И сделала это вовсе не в мечтах. Не в пылком своём воображении, не в фантазиях. А взяла и всё рассказала. Громко и чётко, вслух.