Перемена климата - Хилари Мантел

«Верно, — думал Ральф, — не прикасаюсь». Как-то раз он поднялся на чердак и просидел наверху целый день, разворачивая обертки и припоминая историю каждого камня. Вот дьявольская улитка, все такая же холодная и жуткая, как в тот день, когда он ее нашел, пахнущую морем. Тип: моллюски. Класс: двустворчатые. Отряд: птерии. Семейство: грифеиды. Вид: грифея. Разновидность: аркуата. Останки Старины Ника[29]… Ральф знал людей — точнее, их знал его отец, — которые верили, что все окаменелости подложены самим дьяволом во искушение ученых, готовых соблазниться научными гипотезами, что уводят их от истинного знания, от познания Бога.

Он положил камень в карман, спустился вниз и сунул окаменелость в ящик письменного стола. Почему бы не держать эту штуковину под рукой? Это ведь его трофей, завоеванный в сражении за торжество разума.

Едва заселившись в университетское общежитие, Джулиан написал Сандре Гласс пространное письмо. Две недели спустя он получил открытку с картинкой — сельские виды, облака и колокольни. Написал второе письмо, пригласил Сандру приехать. Она не ответила. Он решил, что у нее, должно быть, просто нет денег на железнодорожный билет; но, если он пошлет ей деньги, ответит ли она тогда? Возможно, второе письмо вовсе не дошло; возможно, почтальон поленился сделать крюк на ферму Глассов.

Джулиан написал отцу, поинтересовался, не против ли тот съездить на ферму и удостовериться, что там все в порядке. В ответном письме Ральф не скрывал своего удивления: дескать, что могло случиться, Сандра была у них пару раз, появлялась неожиданно, доезжала на попутках — от фермы до Фэйкенхема, от Фэйкенхема до Боудсвелла, а дальше пешком. Самому Ральфу идея с попутками сильно не понравилась, он изрядно встревожился, но Сандра отказалась его слушать. Пожалуй, Джулиану стоит написать ей по этому поводу. Кстати, на ответ особо рассчитывать не стоит, она упомянула, что не любительница сочинять письма.

Накануне Рождества Джулиан написал снова — на сей раз декану своего факультета. Потом упаковал пожитки и сел на поезд в Норидж, оттуда ехал на попутках, а последние несколько миль до Ред-хауса проделал пешком, перекидывая тяжелевший с каждым шагом баул из руки в руку. Осел в родительском доме и не собирался тот больше покидать.

Когда не ездил на рынок и не пропадал на ферме Глассов, он обычно лежал под своей новой машиной — то есть под старой, на которую Эмма ссудила ему нужную сумму. Он вылизывал автомобиль часами и ездил на побережье и обратно. Этот его новый навык оказался как нельзя кстати: машина Анны фактически разваливалась на ходу, дребезжа всеми сочленениями, а «Ситроен» Ральфа заставлял парней в гаражах цокать языками, закатывать глаза и мужественно прятать усмешки.

Обнаружилось и другое дело: восстанавливать «Моррис Трэвеллер» Глассов от долгих лет небрежения и полуподпольного бытия. Джулиан рассказал отцу о возникших проблемах с налогами и о якобы просроченной страховке. Ральф немедленно выдал сыну наличность, которую откладывали на покупку нового пылесоса и на школьную одежду для Ребекки. Джулиан пообещал починить старый «Гувер»; Ральф говорил, что этот агрегат имеет несомненную техническую ценность и через пару лет его отвезут в Лондон и будут выставлять в Музее наук. Что касается одежды, Ребекке новые наряды не слишком и требовались — она вполне еще влезала в прошлогоднее. Вообще, когда речь заходит о школьной форме, даже приятно немного отличаться от других девочек.

Джулиан отдал деньги миссис Гласс. Нет, возвращать не нужно, объяснил он, это никакая не ссуда и не кредит.

— Мне просто надоело воображать, как вас арестовывают. Как полиция заявляется, когда меня нет поблизости.

— Они все равно придут, если захотят, — сказала миссис Гласс. — Ты удивишься, когда узнаешь, сколько преступлений человек может совершить, даже не подозревая об этом. Нет, Джулиан, я не хочу брать твои деньги. Но вижу, что ты хочешь их отдать.

Даже после уплаты всех положенных сумм она будет ездить только на рынок, прибавила миссис Гласс. А еще придется тратиться на бензин.

— Вязаньем тут не обойдешься. А по бартеру бензин не отпускают.

Он не стал рассказывать Сандре о школьной форме сестры и о шуме, который подняли родители, когда выяснилось, куда ушли деньги. В глубине души Джулиан соглашался с отцом: это Анна виновата, всему виной ее привычка прятать деньги в горшках и кувшинах по всему дому, будто позаимствованная у какой-нибудь одинокой старушки. Наличие в доме этих денег слишком соблазнительно для других членов семьи, когда у них вдруг обостряются потребности.

Сандре Джулиан не говорил ничего, так как понимал, что она сочтет скандал глупостью. Она ведь считала его семью зажиточной — сама так сказала.

— Да брось, — ответил ей Джулиан. — Нас, детей, четверо, и никто из нас покуда не заработал ни пенни. Мама учительствовала, но у нее начались нелады со здоровьем, и она уже много лет нигде не работает. Отец управляет благотворительным фондом, жалованье там небольшое, едва хватает, чтобы всех нас прокормить.

— Себя послушай, — посоветовала Сандра. — Жалованье. Прокормить. Вот мы с мамой точно прозябаем, никогда не покупаем того, без чего вполне можно жить. В наших планах денег вообще нет. Я узнала это выражение на уроках географии, хоть какой-то толк от них был: у нас в семье хозяйство необходимых потребностей.

— Я думал, вы гордитесь своей бедностью, — пробормотал Джулиан.

— Нет, не гордимся. Мы просто о ней не думаем. Живем, как живется.

— А что насчет пособий? — спросил Джулиан. — Другие получают.

— Думаешь, это так просто? Мама ходила по разным кабинетам, пыталась выбить какое угодно пособие. Тут не угадаешь, получится или нет. Беда в том, что ты вынуждена сидеть в приемной часами, хотя могла бы заняться чем-то полезным и заработать хоть что-то. Да еще заражаешься от других кашлем и насморком. В последний раз, когда мама ходила выяснять, ее спросили, есть ли у нее друг. Лучше уж жрать репу всю зиму, так она сказала, чем обсуждать с чинушами сердечные дела.

После дома родителей Джулиана, всегда полного гостей и их крикливых отпрысков, ферма Глассов, с ее тишиной и спокойствием, казалась избавлением от всех забот. Вот только за время отсутствия Джулиана кто-то подарил Глассам черно-белый телевизор. Теперь мать с дочерью смотрели мыльные оперы, все подряд, и обсуждали персонажей и их поступки с тем легким житейским удивлением, с каким обычно судачат о выходках знакомых. Они охотно делились своими мыслями с Джулианом, а тот покорно сидел, смотрел и предсказывал вслух повороты сюжета заодно с Глассами. Этот опыт был для него внове. Дома тоже имелся телевизор, но аппарат стоял в холодной гостиной и смахивал на обедневшего дальнего родственника, которого лучше не трогать, чтобы не погрязнуть в его сетованиях на жизнь.

Еще Глассы внезапно приобрели привычку к чтению. Однажды, когда Сандра заглянула в гости к Элдредам, Анна уговорила ее съездить в Дирхем за покупками; там, в букинистическом магазинчике, Сандра купила за двадцать пенсов книжку без обложки под названием «Миддлмарч». Глассы всякий раз упоминали «книгу, которую мы читаем», и все время твердили о Доротее — с тем же слабым интересом, с тем же легким житейским удивлением. «То-то и оно, — говорила миссис Гласс. — Когда молод, ты знать не знаешь, чем хочешь заниматься. Наломаешь немало дров, пока сообразишь».