С высоты птичьего полета - Сьюзен Кельман

– Они ушли.

– Вам удалось спрятать менору? – спросил Майкл с явной болью в голосе. Йозеф посмотрел на свои красные, ободранные руки и кивнул.

Майкл ужаснулся, когда тоже их заметил.

– Я только об этом и думал, с той самой минуты, как вернулся сюда, и если бы они увидели…

Йозеф глубоко вздохнул:

– Мне жаль, но пришлось сломать менору, Майкл.

Несколько секунд они сидели молча.

– Удивительно, что меня до сих пор не нашли. Вы заметили, что они постоянно приходят?

Йозеф кивнул:

– А теперь они считают, что я с встречаюсь с женщиной.

– Чего? – Майкл уставился на него.

– Они нашли ваше стихотворение и уверены, что оно от женщины.

Майкл рассмеялся, а за ним и Йозеф– Они хотят, чтобы мы собрались вместе на Рождество и Новый год, одной большой, счастливой семьей.

Майкл загоготал:

– Вот они удивятся, когда встретятся со мной!

Чердак сотрясся от мужского смеха.

Немного погодя, удовлетворенные, они вернулись к своему дружескому молчанию.

– Я устал, профессор.

Йозеф встал.

– Вам надо немного поспать.

– Нет, я имею в виду устал от всего. Я устал прятаться. Устал ждать. Устал, затаив дыхание, надеяться, что следующий день принесет освобождение.

Йозеф поднял глаза на луну, теперь частично скрытую клубами дымчато-серых облаков.

– Кто бы мог подумать, что мы проведем вот так четыре года? Мне не верится.

Майкл опустил голову.

– Сегодня вечером, вспоминая Эльке, я осознал, как сильно по ней скучаю. Большую часть времени я стараюсь не думать о ней слишком много, потому что это по-прежнему ранит меня каждый день.

Йозеф кивнул. Эта боль была ему знакома.

– Меня убивает, что она просто где-то там, и хуже всего, что она не знает, жив ли я.

Йозеф уставился в пол. Ничего сказать или сделать он не мог. Все они жертвы, и уже погибло столько людей. Благодарить судьбу за то, что до сих пор жив – порой единственный способ прожить каждый день.

– Лучше поспите, – повторил он. – Увидимся утром.

Он начал пробираться к выходу, как вдруг Майкл встал позади него и заключил в сердечные объятия.

Повернувшись, Йозеф так же крепко обнял его в ответ.

– Спасибо вам, Йозеф, за все, что сделали для меня. Вы и представить себе не можете, как я благодарен!. Я даже не знал, что кто-то может быть так добр.

Охваченный эмоциями, Йозеф высвободился из объятий и кивнул, сдвинув очки на кончик нос.

– Ну да. Это наименьшее из того, что сделал бы любой из нас в том кошмаре, в котором мы живем. У меня на вас большие планы, Майкл Блюм, – добавил он, стараясь разрядить обстановку.

Майкл кивнул.

Йозеф повернулся, чтобы закрыть дверь, а Майкл вернулся к сундуку и уставился в окно на мир, который мог видеть, но не осязать. Спускаясь по лестнице, Йозеф ощутил его боль.

* * *

Наутро, едва Йозеф открыл глаза и оглядел спальню, тяжесть поздней ночи, вина и еды навалилась на него. В голове стучало, во рту пересохло. Взглянув на часы, он застонал. Было уже поздно, но, по крайней мере, сегодня было воскресенье и ему не нужно идти в университет. Он скатился с кровати, надел тапочки и спустился за стаканом воды. В раковине лежала гора грязной посуды, на кухонном столе – изуродованная менора. На сердце стало паршиво: он уничтожил свой подарок на Хануку. Может быть, у него сегодня получится его починить.

Он поднялся на чердак, и еще до того, как открыл дверь, почуял: что-то не так. Было холодно, зябко.

Внутри все было другим. Со стен исчезли картины. Мебель, на которой сидел Майкл, была свалена в углу. Книжная полка опустела. Стол, все эти годы погребенный под ворохом бумаг, теперь стоял пустой, все было упаковано в коробку в углу, все, кроме одной книги.

Потрясенный, он перевел взгляд на кровать Майкла, пытаясь понять, и, к своему удивлению, обнаружил ее сложенной и прислоненной к стене. Он шатался по комнате, пытаясь осознать, не веря тому, что видит. От стерильной обстановки у него перехватило дыхание. Будто Майкла здесь никогда и не было.

Йозеф не знал, что делать.

В оцепенении, он подошел к столу, чтобы взглянуть на единственную неубранную книгу. Учебник по высшей математике. Йозеф фыркнул. Шутка. Майкл ненавидел математику. Он взял книгу и подошел к окну, вытащил сундук и сел, оглядывая пустую комнату. Что-то соскользнуло с обложки книги. Листок бумаги с одним написанным словом: «Эльке».

И тут до него дошло.

Майкл и вправду исчез.

Стоя и глядя в окно, он удивился тяжелым соленым слезам, покатившимся по щекам. Не только потеря друга, но и враждебность мира, что поджидал Майкла за пределами безопасного чердака, расстраивала его.

Эльке шумно пробиралась через хрустящий подлесок по знакомой дорожке. Начало декабря было весьма холодным. Она поежилась и поплотнее запахнула пальто. Почему она до сих пор это делает? Она и сама не могла себе честно ответить, теперь это был уже ритуал: каждый день после работы, когда не было слишком холодно и дождливо, она спешила в лес. Это физические упражнения, и ей полезно бывать на природе, любила она повторять себе. Очередной шанс подышать свежим воздухом и проветрить голову перед дорогой домой.

Но несмотря на рациональное объяснение, в глубине души Эльке все еще надеялась, что, может быть, наступит день, когда там ее будет ждать Майкл. С момента, как он исчез, прошло так много времени. Она понимала, что скорее всего не стоит надеяться, что он все еще жив или, раз уж на то пошло, что он все еще в Амстердаме. До нее доходили слухи о евреях, которых прятали члены Сопротивления. Если бы он был здесь, то наверняка нашел бы к ней дорогу.

И все же прогулка помогала ей держаться за привычное. Теперь лес был ей хорошо знаком, он, ее сезонный якорь, внушал надежду, что однажды наступит день, когда она погуляет по лесу совершенно свободной. Она обошла ветку поваленного дерева, ее ноги уже прошагали километр к центру леса, к месту, которое так много значило для нее. Даже с закрытыми глазами она могла прийти сюда, притягивая одним велением сердца.

На секунду она остановилась, чтобы перевести дыхание и услышала звук позади себя. Что-то зашуршало в листве. За все свои визиты сюда, Эльке никогда не встречала людей так глубоко в лесу. Большинство пользовалось основной дорогой, рядом с которой выгуливали собак или занимались спортом. Но тропинка, ведущая к ее дереву, находилась в стороне и по ней никто не ходил. Должно быть, это какой-нибудь лесной зверь, решила она, продолжая двигаться. Но на всякий случай совсем немного ускорила шаг.