Я. Тебя. Заставлю - Ольга Вечная

Через много-много минут истерики я, наконец, беру себя в руки. Слезами делу не поможешь, поплакали, и будет. Не моя эта роль — содержанки. Не подходит, чужеродна, разъедает изнутри, претит.

Ломаю я себя, когда лгу, что комфортно себя чувствую.

Я смотрю на отлично взбитые подушки и мыслю удивительно четко.

Аккуратно заправляю кровать, чтобы он не догадался, что я там лежала и ждала его. Он об этом не просил.

Хорошо, что он не вернулся именно сейчас и не увидел меня в таком состоянии.

Спать с мужчиной за услугу — терпимо. Если он при этом чистоплотен и не противен — даже приятно. Но когда начинают вмешиваться симпатии, когда он начинает нравиться, происходящее рвет нутро тупыми ножами. Я иду в душ и некоторое время стою под струями теплой воды.

После праздника он мог поехать к другой женщине, которая точно не назовет его именем своего бывшего.

А потом мне становится страшно от мысли, что в прошлый раз ему не понравилось. И он больше не хочет меня. Сегодня уже четверг, мы спали в ночь с субботы на воскресенье.

Мы общались, шутили, улыбались друг другу на ужине в «Элладе». Он человек слова, раз обещал помочь, значит, поможет.

«Он выбрал меня, смирись», — отправляю Елене.

«Спроси у своего босса, ты не первая юристка, кого он приметил на заседаниях. И не последняя».

Кирилл приезжает в половине седьмого. Я прячусь в гостевой спальне, притворяюсь спящей, но усилия бессмысленны, он ко мне даже не заглядывает.

Через долгие десять минут мое терпение заканчивается, и я выхожу в коридор. Его нет ни в комнате, ни на кухне, и я догадываюсь, что он в подвале. Знать бы, где и с кем ночевал. Но не нюхать же его вещи?

Можно ли унизить себя еще сильнее?

Понятия не имею, что движет мною. Я разрываюсь между двумя потребностями — уйти навсегда или силой воли заглушить зарождающиеся чувства. Забить их, уничтожить, выжечь до пепла. Не получается у меня быть с ним рядом в роли куклы. Прошлая ночь стала одним сплошным кошмаром.

Но куда мне податься? К Константину Андреасовичу на поклон? Не стоит забывать, ради чего я здесь. Остается жечь робкую любовь без жалости и надежды. Потому что… брести по пеплу — спокойно и безопасно. Потому что мое ближайшее будущее — это пепел, пора с этим смириться.

Подхожу к кофемашине, бросаю взгляд на плиту и замечаю на ней кастрюлю. С кашей. Перед тренировкой он сварил себе овсянку, и сейчас она греется на единичке. А рядом с кастрюлей стоит тарелка со смородиной.

Я замираю и в некотором ступоре рассматриваю крупные черные ягоды. Они замороженные, оттаивают к завтраку. Медленно моргаю, пытаясь прогнать мираж. А потом бросаюсь к морозилке! Заглядываю в ящики один за другим — самый нижний битком набит пакетами с замороженной ягодой. Всякой-разной! Видимо, он любит. На завтрак вместо сахара.

Как и всякий десерт, возможно, она поднимает ему настроение?

Себе покупает замороженную, а мне… неужели именно он присылал мне свежую ягоду по утрам?

Боже… Мои глаза бегают, я роюсь в памяти, и картинка начинает складываться.

Впервые курьер появился сразу после того, как я пожаловалась Кириллу в кальянной, что не справляюсь и нахожусь едва ли не на грани нервного срыва. Он решил поддержать, побаловать. Поухаживать?

Просто так, ничего не требуя взамен.

Ноги подкашиваются, и я вцепляюсь в спинку стула, чтобы не упасть. Я будто наконец-то отыскала ключ к шифру, позволяющий разгадать мотивацию моего сложного судьи!

Когда же их перестали приносить? Кажется, сразу после свадьбы Леонидаса. На второй или третий день.

Опять Спанидис. Каким-то образом Кирилл узнал, что я впустила Лео ночью. И перестал меня поддерживать. Я ведь заверила в кальянной, что девушка одинокая, забочусь о себе сама. Но при этом открыла дверь пьяному греку.

Кирилл, ты не хотел показаться навязчивым? Раз с ним, значит, без тебя? Ты ревновал?

Он ведь не мог знать, что между нами с Лео ничего не было! А потом еще это имя, ляпнутое случайно в минуту нежности…

Богданов организовывал наши с ним встречи в суде. Наблюдал за моей жизнью издалека, не вмешиваясь и ни на что не претендуя. Предлагал покровительство, помощь и… поддерживал сладкими сюрпризами. А еще он впустил меня ночью в свой безопасный дом, когда я находилась в полном отчаянии! При этом продолжая ревновать. Считая, что в моем сердце нет для него места.

Залпом выпиваю стакан воды, бросаю взгляд на входную дверь. Я в любой момент могу разорвать наш договор, Кирилл не станет возвращать меня. Не будет настаивать. Он вообще меня пальцем не трогает после той ночи в гостинице! Вздыхаю, стараясь успокоиться. Мне страшно от мысли, что я все это придумала. Вдруг на самом деле он думает иначе?

Мешкаю, заламываю руки.

А потом спускаюсь в подвал.

Ступаю по лестнице босиком, получается очень тихо. Шаг за шагом. Почему-то нервничаю еще сильнее, чем в первый раз. Тогда меня пугала его реакция. Сейчас — съедает ревность, обуревает надежда.

Кирилл колотит грушу в спортивной одежде. Футболка, шорты, кроссовки. Он сосредоточен и даже зол. Тихонечко, чтобы не привлекать к себе внимания, присаживаюсь на прохладную плитку предпоследней ступеньки, прислоняюсь к косяку и, обхватив колени, наблюдаю за ним.

Техничные движения, ярость, выливающаяся в удары такой силы, что они эхом отдаются от стен просторного помещения. Мой ледяной океан, доверяющий лишь молчаливой груше свои эмоции. Ты предпочитаешь безропотность, так тебе самому безопаснее?

Я поджимаю губы и отрицательно качаю головой. Не был он сегодня с другой. Дела решал или спал у родственников. Моя истерика оказалась напрасной. Просто накопилось, взорвалось и ошпарило.

А даже если и был… Он ничего мне не должен. Пока. Как знать, возможно, в моих силах это изменить.

Хватит ли у меня смелости, терпения и внутреннего огня, чтобы поднять температуру целого океана хотя бы на градус?

Кирилл заканчивает тренировку, снимает перчатки, смотрит на грушу.

— Давно там сидишь? — спрашивает, запыхавшись, голову в мою сторону не поворачивает. Заметил боковым зрением.

— Практически с самого начала тренировки. Ты хорош.

Его грудь часто вздымается, и я реагирую, глядя на его горячее сильное тело. Он никого не боится, и ради меня готов пойти на риски. Не слишком ли много усилий с его стороны ради секса в удобное время?

— Спасибо, — отвечает коротко.

— Нельзя? — спрашиваю с вызовом.

Он смотрит на меня и пожимает плечами.

— Не понимаю цели.

— Не у всего должна быть цель. — Я поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь, следя за тем, как он пьет из бутылки быстрыми жадными глотками. А потом идет в мою сторону.