Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Теперь это неважно, Филя. И он, и она — мертвы. Бракоказался не скоропалительным, а скоропостижным…

— А ваша сестра…

— Подождите, — сразу же насторожилсяФилипп. — О ком вы собираетесь делать материал? Об Олеве или о моейсестре?

— Мне показалась, что в их уходе есть трагическаязакономерность…

— Да? — неожиданно разволновался брат покойной.

— Убийства с промежутком чуть больше года. Мне кажется,что причины смерти Киви кроются в убийстве его жены.

Филипп поднялся, снова сел, ухватил себя за нос, потянулся кчайнику, отодвинул ящик стола, задвинул его и только потом решился поставитьменя на место.

— Я не хочу это обсуждать. Мы с женой едва пережилипрошлогодний кошмар… Не хотелось бы, чтобы он возобновился снова.

— Но вы же умный человек, — польстила Филиппуя. — Вы должны понимать, что дело Аллы Кодриной не раскрыто. А теперь ещеи убийство ее мужа. У следствия могут возникнуть вопросы… Дополнительныевопросы.

По виску Филиппа поползла предательская капля.

— Вы имеете какое-то отношение к следствию? —выдохнул он.

— Нет, но…

— Я согласился встретиться с вами только потому, чтоменя попросил об этом Сергей… И мы договорились с ним: никаких вопросов осестре.

— Хорошо, — сразу же пошла на попятный я. —Никаких. Вы общались с Олевом Киви после того, как… Вы общались с ним впоследний год?

— Нет, — Филиппу наконец-то удалось взять себя вруки. — Мы не общались с ним. Он тоже не выказывал к нам никакогоинтереса.

Тема разговора стремительно исчерпывалась, на имя АллыКодриной было наложено табу: о чем спрашивать Филиппа дальше, я не знала. Но онсам пришел мне на помощь.

— Вы обратились не по адресу, — после недолгогомолчания сказал он. — Я не смогу добавить в его портрет ни одной светлойкраски. Несмотря на все его регалии.

— Вот как?

— Может быть, для музыкальной общественности это иневосполнимая утрата. Хотя я сомневаюсь, что он пиликал на своем инструментелучше Ростроповича… Лично для меня его смерть — пустой звук. Я никогда его нелюбил. Ни-ког-да! И не считаю, что произошло убийство.

С этим утверждением я могла бы и поспорить. Я видела лужукрови на простынях, я вынула нож из груди поверженного маэстро… Не сам же онсебя проткнул, в самом деле!..

— А что же тогда произошло?

— Возмездие! Неожиданный поворот.

— В каком смысле — возмездие? — спросила я.

— Кара за смерть Аллы! — Он упомянул имя сестры,тотчас нарушив правила игры, которые сам же и придумал. В любом случае — руки уменя были развязаны.

— Вы подозреваете, что он… причастен?

— Я не могу утверждать этого, — Филипп сразу жесбавил обороты. — Но вел он себя довольно странно. И странным образомоказался в Москве — именно тогда, когда в Питер приехала Алла.

— Но, насколько я знаю, она прилетела инкогнито?

— Вы хорошо осведомлены. Для начинающегорепортера, — он как будто что-то вспомнил. — Я могу посмотреть вашеудостоверение?

Вот ты и приплыла, Римма Хайдаровна!..

Сергунин вариант с ветряной оспой — заведомо непроходной.Можно, в конце концов, сослаться на пластическую операцию или омолаживающийкрем, но вряд ли специалист по декоративно-прикладному искусству Индии этомуповерит. Так ничего и не придумав, я с видом оскорбленной невинности протянулаКодрину зашморганные корочки: подавись, сукин сын. А затем прикинула, как, невозбуждая особой ненависти и не нарываясь на скандал, покинуть эту музейнуюлачугу.

Филипп корочки взял, но открыть почему-то постеснялся: лишьмельком взглянул на безыскусный дизайн. А потом и на меня — такую жебезыскусную. Простую, как кусок арматуры, доморощенную лесбиянку. Маленькую, ногордую. Которая не требовала от него домашнего номера телефона и даже непыталась заглянуть ему в зиппер.

— Вы не подумайте… — забубнил он.

— Уже подумала, — отрезала я и ловко выхватилаудостоверение из его нерешительных пальцев. — Мне тоже не нравится этозадание. Мне не нравится копаться в нижнем белье. Я бы с большим удовольствиемписала бы о гонках Париж — Дакар… Вы говорили о своих подозрениях следователю?

— Меня бы и слушать никто не стал. Олев Киви слишкомизвестен. Но теперь, когда он мертв…

Теперь, когда он мертв, на него можно вешать всех собак,мрачно подумала я. Но Филипп явно хочет поделиться со мной какими-тоумозаключениями.

— Мы никогда не были близки с сестрой. Зато она как-тосразу приняла Яночку. Это моя жена. Так что об Олеве Киви я знал даже не извторых рук, а из третьих. Но мне кажется, что отношения между Аллой и ее мужемне были такими уж безоблачными.

— На что вы намекаете?

— Ни на что, — сразу же испугался Филипп. —Вы знаете, как они познакомились? Киви давал концерт в Питере, Алла пошла нанего. Они познакомились в тот же вечер, в перерыве между отделениями. Кажется,он прислал кого-то из помощников, и тот попросил сестру подождать послеконцерта.

Я с глубокомысленным видом чертила в блокноте сердца,пронзенные стрелами. Пока свидетельства мертвого Киви и живого Кодринасовпадают: будущие супруги познакомились на концерте, и виолончелист почему-тосразу же запал на ничем не примечательную слушательницу.

— Они поженились через неделю. Прожили вместе три года.Думаю, в начале их семейной жизни Алла была счастлива. Еще бы, исполнитель смировым именем, постоянные гастроли, приемы, калейдоскоп стран. Весь мир вкармане. Слава привлекательна так же, как и сыр в мышеловке. И за близость кней нужно платить.

Чем заплатила Алла, я уже знала, но на всякий случайпопыталась уточнить:

— Что же случилось потом?

Филипп снова начал буксовать:

— Я уже говорил вам, что знаю о каких-то вещах изтретьих рук. Но… Мне кажется, что Олев Киви был патологически ревнив… И вкакой-то момент ее жизнь превратилась в ад.

Я прекратила терзать сердца стрелами и вывела жирный вопросительныйзнак. Патологическая ревность как-то не вязалась с эстонским национальнымхарактером; разве что предположить, что кровь Киви подпортил какой-нибудьэкспансивный ранчеро из Мексики, переспавший с его бабушкой. Но этот вариантпоказался мне маловероятным.

— Она сама сказала вам об этом?

— Нет, но… Так, полунамеки, случайно оброненные фразы.Я же говорил, они были подругами с моей женой. Хотя и виделись не так часто.Возможно, в последний год у Аллы кто-то появился.

— Кто-то?

— Я имею в виду мужчину, — он с легким сожалениемпосмотрел на меня: «вам, с вашими наклонностями, этого не понять,девушка». — Иначе я ничем не могу объяснить ее последний визит. И… туобстановку, в которой мы ее нашли.