Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - Джонни Бирн

— Ты слышишь? — вопил Тео, в негодовании тыкая в меня пальцем. — Ты хоть понимаешь, о чем он говорит?

И поскольку я совершенно ничего не понимала, он пускался в дальнейшие объяснения по поводу хаоса, творящегося в мире сверхмалых подводных лодок.

Меня поразило, насколько разные подходы к работе у Тео и Реджинальда. Реджинальд всегда садился за тексты днем, в трезвом уме, в то время как Тео редко принимался за дело до полуночи, а перед этим накачивался наркотой, чтобы набраться храбрости приступить к завалам. Реджинальд считал свой писательский труд работой, а Тео воспринимал его травматическим опытом.

К утру он успел ширнуться раза четыре и, пока я отвлеклась, добавил немного амфетамина мне в овсянку. Правда, я и так была под кайфом, поэтому ничего не заметила, пока он сам не спросил, как я себя чувствую после дозы. И тем не менее я не на шутку разозлилась и попросила его не совать мне наркотики без предупреждения, потому что мне не нравится воздействие мета, да и ему лучше поскорее слезть с амфетаминов: мет реально убивает, и если Тео будет продолжать в том же духе, скоро он вообще перестанет соображать, я уж не говорю об окончании сценария. Судя по его сегодняшним темпам и по состоянию рук, он закачивал в себя эту дрянь круглосуточно. Помимо язвочек от игл с наркотиками вдоль всех вен можно было разглядеть и сотни следов внутримышечных уколов: Тео приходилось вводить витамины, потому что нормально питаться на «скорости» невозможно. У него было столько дыр от иголок, что казалось, будто он даже дышит внутривенно.

Мои нравоучения Тео пропустил мимо ушей, потому что, как и любой амфетаминовый торчок, не сомневался, что все под контролем. Он признал, что ему нравится не только сам наркотик, но и весь процесс с иглами и уколами. Понимая, что таким образом он убивает миллиарды клеток мозга, Тео придумал теорию, согласно которой эти клетки должны успеть восстановиться. Он даже умудрился подкрепить свою идею цифрами, и, по его расчетам, выходило, что он может колоться до самого окончания работы над сценарием. Я никогда не спорю с теми, кто приводит точные расчеты, поэтому просто выразила надежду, что он знает, что делает.

Тео совсем утратил способность связно выражать мысли, но пытался сидеть и переписывать сценарий, когда ему удавалось хоть немного сосредоточиться. Я предложила закончить, потому что и сама была не в лучшей форме — действие «голубеньких» уже давно отпустило.

Но Тео настаивал на продолжении работы, хотя все его попытки ни к чему не приводили. Потом ему вдруг резко понадобилось поделиться своими гениальными мыслями с народом, и он начал истерично названивать знакомым, тараторя в трубку с безумной скоростью. Никто, конечно, не хотел его слушать в такое время суток, поэтому в итоге Тео оставил телефон в покое и уселся за пишущую машинку. К моему удивлению, несмотря на все стимуляторы, он все же начал клевать носом. Время от времени его пальцы застывали без движения над клавиатурой, и мне приходилось тыкать ему в бок карандашом. Наконец я встала и заявила, что мне пора на работу. Тео с упреком заметил:

— Не очень-то мы продвинулись.

Вот спасибо, подумала я и пожала плечами. Мы умудрились переписать всего одну сцену, которая по-прежнему была слишком длинной. Я даже не стала напоминать о деньгах. Тем временем Тео впал в очередной транс. Его сознание продолжало истерически метаться из стороны в сторону, хотя тело уже отказывалось повиноваться. Я больше не видела смысла впустую тратить на него время. Но его состояние изрядно меня напугало: весь исколот, мышц почти не осталось, кожа да кости. Но я очень надеялась, что он найдет в себе силы доделать сценарий и придет в себя. А я собралась и пошла домой спать. После такой ночки мне уже было не до работы.

Это было шесть недель назад, и сегодня я решила снова позвонить Тео и узнать, как у него дела. Он пригласил меня в гости, потому что хотел познакомить с новыми людьми, которые у него поселились. Я приехала и позвонила в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем мне открыли и в проеме показался подозрительный незнакомый парень с рыжими волосами. Я сразу поняла, почему случилась заминка: Тео врезал в дверь еще два мощных замка, открыть которые было непростой задачей для одного человека. Я объяснила парню, кто я такая и к кому пришла, и он нехотя впустил меня, сообщив, что его зовут Робин, а Тео смотрит телик в маленькой комнате. Я проследовала за Робином, и сначала мы попали в большую гостиную. В квартире было удивительно чисто. Золотистый ковер будто только что вымыли с шампунем, а поверхность плексигласового стола так блестела, что в нее можно было смотреться вместо зеркала. На столе стояли только большая пепельница и почти полный пузырек с настойкой. На бархатных диванах сидели пять человек, они разговаривали и слушали негромкую музыку. Среди них я заметила только одну девушку, которая сидела между двумя парнями на большом диване. Парень, который меня впустил, быстро пробормотал имена каждого из собравшихся, а потом представил меня. Девицу звали Гизела, и она явно была иностранкой. Один из парней передал мне косяк, а когда я отправила его дальше по кругу, предложил мне приобщиться к бутылочке с настойкой.

— Пробовала такое когда-нибудь? — спросил он со знанием дела. Я только собралась ответить, как он посоветовал: — Прими одну столовую ложку.

Я поблагодарила и сделала небольшой глоток. Настойка оказалась без сиропа. В чистом виде у препарата был совершенно отвратительный вкус. Я поставила пузырек на место и уселась рядом с парнем с тощим кроличьим лицом. На нем был приличный официальный костюм. Парень наклонился ко мне и доверительно сказал:

— Я ничего не почувствовал.

— Это потому, что ты раньше не пробовал, — пояснил Робин.

— А сколько ты выпил? — спросила я.

— Мне кажется, маловато, Пэдди, — заметил другой парень.

— А я уже улететь, — сообщила Гизела, и я окончательно убедилась в том, что она иностранка.

Пэдди посмотрел на нее, а потом быстро схватил пузырек и сделал несколько больших глотков. На лице у него отразился весь спектр эмоций, которые он испытывал, пока жидкость прожигала себе путь до желудка. Я глянула на остальных и поняла, что им глубоко наплевать на выходку Пэдди. Для новичка он выпил слишком много. Если честно, я вообще не припомню, чтобы при мне кто-то принял такое количество.

— Многовато, — заметила я.

— Пэдди хочет выпасть из реальности, — пояснил Робин серьезно. — С ним такого еще не бывало.

Выпасть из реальности? Как бы он не выпал насовсем, подумала я.

— Пойду к Тео, — сказала я и отправилась в комнату с телевизором.

Тео сидел, угрюмо уставившись в экран. Показывали какой-то голливудский мюзикл. Цвета выглядели размыто и нереально при ярком освещении. Я присела рядом и поздоровалась. Он выглядел изможденным и нервным, говорил очень тихо. Он сообщил, что слезает с амфетамина, потому что закончил сценарий. Скоро он передаст напечатанную версию на студию и будет ждать их реакции. Впрочем, сам он считал, что не придется много переделывать. Дальше он собирался свалить в Штаты и заняться подводными лодками. Я выразила надежду, что у него все получится, хотя в глубине души сомневалась в успехе. Если сценарий остался в прежнем виде, Тео могут заставить переделывать его еще раз сто.