Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

Конечно, М.И. Драгомиров, отдавая этот приказ, не покушался подрывать престиж офицеров, выставлять их на позор всему свету и указывать, что русский офицер не заботится о солдате. М.И. не только отлично знал, но постоянно сам отмечал, как в своих приказах, так и в своих статьях, основную черту русской армии – это заботу офицеров (от младших до старших) о солдате и близость русского офицера к солдату. Но наряду с этим он не считал допустимым умалчивать о позорных проявлениях склонности у некоторого процента офицеров к «мордобойству» и о ненаказуемости этой распущенности со стороны старшего командного состава. Наконец, М.И. Драгомиров, отдавая этот приказ, имел в виду не только рукоприкладство, практикуемое некоторыми офицерами, но и рукоприкладство, практикуемое (при этом в значительно большем размере, чем офицерами) фельдфебелями, унтер-офицерами, дядьками.

Ведь совершенно понятно, что если в данной войсковой части некоторые ротные командиры и младшие офицеры применяют «рукоприкладство», а батальонные командиры и командиры полка молчат и как бы это санкционируют, то командный состав из солдат (фельдфебеля, унтер-офицеры, ефрейторы) практикуют этот прием «внушения» еще шире и это уже превращается в систему воспитания и обучения и вводит новое, запрещенное законом, дисциплинарное наказание. Во всяком случае, необходимо констатировать, что указанный выше приказ генерала Драгомирова достиг своей цели. И не только в Киевском военном округе, но и во всей русской армии. Конечно, отдельные случаи «рукоприкладства» были и после этого приказа, но публика подтянулась, почувствовала, что это незаконно, подтянулся и командный состав из нижних чинов.

Коснувшись «рукоприкладства», надо сказать и о телесных наказаниях солдат, разрешавшихся по нашему закону, – или по суду, или как дисциплинарное взыскание для нижних чинов, перечисленных в разряд штрафованных.

Это наказание (розгами) как пережиток менее гуманитарного времени существовало в русской армии до девяностых годов XIX столетия, после чего было сохранено лишь в дисциплинарных батальонах.

Отмена дисциплинарного наказания розгами штрафованных в армии приветствовалась большинством командного состава. Но были поклонники этого наказания среди старых служак, указывавших, что после этой отмены нельзя справиться со штрафованными нижними чинами, а были и такие, которые указывали, что из-за отмены порки гораздо трудней обучать в артиллерии коноводов (в коноводы и четвертыми номерами с банниками в артиллерии, в некоторых батареях, по традиции назначали штрафных, и после неудачного учения их пороли). Эти поклонники «старины» обвиняли в этой отмене, «отразившейся на дисциплине и подготовке армии», того же М.И. Драгомирова.

В действительности хотя М.И. Драгомиров и был вообще против телесных наказаний и против порки, но интересно отметить, что он был против отмены телесных наказаний в армии. Я помню (если не ошибаюсь, это было в 1902 или 1903 году), на запрос военного министра о желательности полной отмены телесных наказаний в армии (то есть и в дисциплинарных батальонах) М.И. Драгомиров ответил письмом, в котором указал, что в мирное время порка должна быть отменена совершенно, но что для военного времени она должна быть в армии восстановлена. М.И. указывал, что, во-первых, во время боя постоянно бывают случаи, когда поднять солдата, залегшего под пулями, можно только палкой, а что после боя, при полной невозможности применять ряд дисциплинарных взысканий мирного времени, надо предоставить право начальствующим лицам (не ниже командира роты) наказывать розгами солдат, которые позорно себя вели во время боя.

Возвращаясь к нападкам на М.И. Драгомирова о «потворстве» солдатам и подрыве авторитета начальников, я еще остановлюсь на несколько более ярких случаях.

Большие маневры 1890 года войск Киевского военного округа против войск Варшавского военного округа. Командующий армией из войск Киевского военного округа – генерал Драгомиров. Командующий армией из войск Варшавского военного округа – генерал Гурко. Два важнейших округа. Командующие армиями – два героя Русско-турецкой войны и представители несколько иных школ подготовки войск в мирное время: у генерала Гурко доминировал принцип обучения войск, натаскивания их в поле, создавая при этом возможно более трудную обстановку (зимние маневры, ночлеги в поле зимой, трудные форсированные марши, преодоление всяких серьезных местных препятствий и пр.).

У генерала Драгомирова в основе — воспитание войск, венчаемое обучением и поверкой в поле.

Маневры в Высочайшем присутствии. Не только верхи армий, но вообще все военные были склонны смотреть на эти маневры с точки зрения кто окажется победителем. Гурко или Драгомиров? Штабы и начальники частей нервничали.

Маневры прошли хорошо для обоих округов, для обоих командующих войсками, но. генерал Гурко отдал один приказ после маневров – благодарность войскам округа и начальствующим лицам, а генерал Драгомиров отдал два приказа: первый – короткий – благодарность всем от старших начальников до солдат за получение им, генералом Драгомировым, Высочайшей милости, а второй – подробный разбор маневров, указание на замеченные ошибки, выговор некоторым начальствующим лицам.

Опять обиженные завопили: «выносит сор из избы», «шельмует начальников», «подрывает престиж начальников» и т. д. Объяснение же этому находится в той же системе воспитания и обучения войск, проводившейся М.И. Драгомировым: и на эти исключительные маневры он смотрел как на поверку тому, чему обучены войска; на поверку работы начальствующих лиц. Скрывать и замазывать недочеты генерал Драгомиров считал преступным. Считал при этом неуместным щадить и тех начальствующих лиц, кои упорно не хотели считаться с его требованиями или оказывались неспособными их воспринять, то есть непригодность коих в роли крупных начальников определялась наглядно.

Как следствие этого приказа несколько начальников дивизий принуждены были уйти в отставку.

Командир XI армейского корпуса Батьянов92. Человек способный, но совершенно несогласный с системой воспитания и обучения войск, проводимой генералом Драгомировым. При этом большой задира, будирующий против М.И. Драгомирова и писавший на командующего войсками жалобы в Петербург.

Было ясно, что долго они не могли совместно служить в Киевском военном округе. Терпение М.И. Драгомирова истощилось, и он решил с этим покончить. Случай подвернулся: по приказанию генерала Батьянова была снята и продана очень ценная крыша из медных листов, покрывавшая так называемый Уманский замок. Вырученные деньги по указанию генерала Батьянова пошли хоть на казенные надобности, но не предусмотренные законом.

С точки зрения закона генерал Батьянов совершил два преступления: приказал продать казенное имущество, которое не находилось в его ведении, и на незаконные надобности направил вырученные деньги.

М.И. Драгомиров послал генералу Батьянову официальное письмо, в котором, изложив преступность совершенной операции, указал, что он за это должен был бы возбудить вопрос о предании его суду, но не делает этого только во внимание к прежней службе генерала Батьянова и высокого поста, им занимаемого. Но что вместе с сим он считает совершенно невозможным, чтобы генерал Батьянов оставался впредь командиром корпуса в Киевском военном округе. Что он предлагает ему в самый кратчайший срок куда-либо уйти из Киевского военного округа, а что он, Драгомиров, со своей стороны обо всем этом деле напишет конфиденциальное письмо военному министру.