Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

этого разговора, когда Иван гулял вместе с Машей вдоль реки, которая разлилась широким потоком, затопив почти всё Заречье, он завел трудный разговор с девушкой, об их будущем.

Был теплый весенний день, на березах проклюнулись первые, клейкие, зеленые листочки, воробьи стайками перелетали на обочину дороги, отчаянно борясь между собой за каждый найденный кусочек пищи. Вороны с карканьем обустраивали на березах свои гнезда, обветшавшие за зиму, а высоко в небе стаи перелетных птиц тянулись на север к местам обитания, когда Иван начал объяснятся с девушкой.

– Дорогая Маша, – сказал Иван, глядя вдаль, где синева неба сливалась с синевой разлившейся реки, – скоро мы заканчиваем наше обучение здесь, и что будет дальше нам пока неизвестно. Я собираюсь учиться, тебя отец тоже намерен отправить на учебу в Москву, и видимо нам придется расстаться: юность наступила, но мы ещё не совсем взрослые и не можем принимать самостоятельные решения вопреки воле родителей.

Ты мне настоящий друг, мне с тобой легко и просто и как девушка ты мне очень – очень нравишься. Я не сплю ночами и думаю, как быть дальше, но ничего не могу придумать. По любви к тебе я чувствую себя взрослыми, но по возрасту и положению я еще подросток. Мне хочется целовать тебя, шептать слова любви, но я не могу увезти тебя с собой, пожениться и быть всегда вместе: и возраст не позволяет, и жить нам будет негде и не на что. А просто так, прелюбодействовать, я не хочу.

Потому и сторонюсь твоих прикосновений и не пытаюсь обнять тебя и поцеловать, чтобы страсть не захлестнула нас обоих и мы не наделали глупостей, как говорил мне твой отец, а я дал ему слово в этом. Я мужчина и должен отвечать за свои поступки. Давай останемся друзьями, если пока нам нельзя любить друг друга. Я буду писать тебе письма, и может быть, жизнь еще повернется, к нам удачей и мы будем вместе.

Маша неподвижно стояла спиной к юноше и молча слушала его объяснение о предстоящей разлуке. Девушка ждала объяснения в любви, а ей предлагалась лишь дружба. Она повернулась лицом к Ивану, подняла глаза, полные слез и вдруг бросилась к нему на грудь и разразилась громкими рыданиями, сотрясаясь всем телом. Девушка не понимала и не желала понимать справедливости слов любимого юноши, чувствовала себя несправедливо обиженной, отчего расплакалась еще сильнее.

Иван бережно обнял Машу за плечи, прижал к себе, ощущая, как трепетно вздрагивает девушка у него на груди, и начал целовать ее в мокрые глаза и солоноватые от слез щеки, наконец, прижался к ее губам долгим и страстным поцелуем. Маша тут же перестала плакать и в ответ начала осыпать лицо юноши короткими ответными поцелуями, пока их губы не встретились вновь во взаимном желании. Они стояли неподвижно на берегу реки, целуясь снова и снова, пока у Ивана не закружилась голова от разгоревшейся страсти, и он неимоверным усилием отстранил разгоряченную девушку от себя, тяжело дыша как после долгого бега.

Маша, напротив, получив от Ивана доказательства любви к ней, вполне успокоилась и радостно прижалась вновь к его плечу, словно юноша и не говорил ей только что о грядущей разлуке. Это будет впереди, а пока в объятиях любимого ей было спокойно и приятно.

Иван огляделся по сторонам: людей поблизости не было и он бережно, повел девушку вдоль берега, чтобы присесть на поваленное дерево, валявшееся неподалеку, – на этом дереве часто сиживали влюбленные парочки: согрешить здесь не было возможным, но можно было всласть обниматься до боли в паху и нацеловаться до припухлости губ.

Присев на дерево, Маша снова прижалась к Ивану, ласково потрепала его по волосам, заглянула в его разноцветные глаза и сказала невинным голосом:

– Я-то, дурочка, думала, что совсем тебе не нравлюсь как девушка, и ты считаешь меня только другом, а оказывается, что ты дал слова моему отцу пощадить мою честь. Ты хотя и старше меня почти на год, но не знаешь, что девушка сама выбирает как вести себя с любимым мужчиной, однако папа был прав, высказав опасения: я всегда была готова уступить тебе при малейшем домогательстве.

Мне с тобой спокойно и надежно, я чувствую твое настроение, угадываю желания и мысли, твои прикосновения вызывают у меня приятное волнение, а от сегодняшних поцелуев у меня и вовсе закружилась голова: я согласна на все – делай со мной, что хочет мужчина.

Иван резко отстранился от прильнувшей к нему девушки: – Нельзя нам делать этого – я дал слово и сдержу его. Ты младше меня, но можешь хоть завтра выйти замуж, а мне до совершеннолетия еще четыре года, чтобы совершать мужские поступки не обращая внимания на твоего отца и моего тоже. А четыре года срок большой: мы повзрослеем окончательно, и может быть, наши чувства изменятся. Тебе, Маша, будет двадцать лет – в этом возрасте моя сестра Лидия имела уже двоих детей, будучи замужем. Нам кажется, что мы любим друг друга сейчас и навсегда, но пройдут года и все может измениться. Одно только не изменится – наша дружба.

Останемся друзьями, я буду писать тебе письма, а куда писать ты сообщишь моему отцу, адрес которого я тебе дам. Будем учиться дальше с тобой врозь, и если любовь сохранится у нас обоих к концу обучения, знай, что я непременно разыщу тебя и предложу быть моей женой навеки. – Сказав эти слова, Иван снова начал страстно целовать девушку, чувствуя, как ее тело обмякает в его объятиях, а страсть обладания снова кружит ему голову.

Он вскочил с бревна, и, потянув Машу за руку, заставил ее встать, прижал к себе всем телом, поцеловал несколько раз и решительно повел девушку от берегового обрыва к ближайшим домам, что виднелись за пустырем. Чувство ответственности и долга пересилило в нем плотскую страсть обладания любимой девушкой и он, в последующей своей жизни, всегда гордился этим благородным поступком.

Проводив Машу домой и условившись встретиться завтра вновь, Иван направился к своему дому, чтобы пообедать: было четыре часа пополудни, но передумал и свернув в переулок пошел в Заречье: в паху у него ныло от несбывшегося желания и он решил навестить девку Ольгу, чтобы за деньги снять с себя вожделение к женщине, по совету отца Маши.

У знакомой избы на улице никого не было видно и Иван, щелкнув калиткой, вошел во двор. Ольга сидела на крыльце, рядом стоял стакан с водкой и валялся соленый огурец – гулящая девка видимо