Стивен Хокинг. О дружбе и физике - Леонард Млодинов

Мы прибыли в кабинет Стивена, и уже через несколько минут его сиделка Мэри вышла из комнаты. Как только она оказалась вне пределов слышимости, я приступил к неприятному объяснению. Я старался казаться непринужденным.

– Не правда ли, прекрасный был обед? В «Атенеуме» замечательно обслуживают. Между прочим, полагаю, вы прочли то, что я написал после моего последнего посещения Кембриджа?

Стивен поднял брови, что означало «да», и улыбнулся. То есть он работал над книгой. Я почувствовал некоторое облегчение. Хорошо, что я не пустился с места в карьер выяснять с ним отношения. Как глупо было с моей стороны думать, что он пренебрегает своими обязательствами. Он вновь начал печатать. Примерно через минуту компьютер произнес:

– Да, ланч был хорошим.

Я попытался скрыть разочарование.

– А что насчет нашей книги? – спросил я.

Он снова начал печатать.

– Я был занят, – прозвучало в ответ.

– Вы прочли хоть что-то из того, что я вам присылал?

Он скорчил гримасу: «Нет».

– Вы что-нибудь написали сами?

Новая гримаса, новое «нет».

Я не знал, что и сказать. Я вложил столько труда в написание моих глав, несмотря на то, что много времени уходило на преподавание и научную работу. Вдобавок я еще писал и свою собственную книгу «Неосознанное», находясь в середине процесса. Мне было известно, что у Стивена дел еще больше, к тому же надо учесть огромные трудности, которые возникают у него, когда он что-то делает – не имеет значения, что именно. Я подумал, что мне следует проявить участие, но ничего не мог с собой поделать – начал сердиться. К счастью, моя безотчетная реакция вылилась в слова, которые выражали нечто среднее между моими чувствами и мыслями.

– Я разочарован вашей бездеятельностью, – сказал я.

Сказав это, я испытал разочарование в себе. Кто я такой, чтобы разговаривать со Стивеном Хокингом в таком духе?

На его лице появилось странное выражение. Я попытался расшифровать, что оно означает. О чем он думал? Лицо не было сердитым. Такое выражение могло бы появиться на морде собаки после того, как хозяин ее ударил. Обиделся ли он на мои слова? Сожалел ли о происшедшем?

– Я не хочу работать над книгой, если вы не собираетесь в этом участвовать, – сказал я. – Мы должны работать над ней вместе.

Он поднял брови в знак признательности. Это выглядело как дружеское «да». Обстановка разрядилась.

Я придвинул свое кресло поближе к нему и взял его за руку. Почувствовал, какая она теплая и беспомощная. Похоже, мой непроизвольный жест растрогал его. У меня возникло ощущение, что ему понравился мой поступок. Тень улыбки промелькнула у него на лице, или мне только показалось? На секунду наши взгляды встретились.

– Нужно ли мне приехать и пожить в Кембридже, пока мы вновь не войдем с колею? – Я постарался смягчить свой тон.

Он немедленно отреагировал гримасой – «нет». Ему определенно не понравилась эта идея. Я не понял – то ли это означало, что он не может позволить себе тратить на книгу столько времени, то ли его покоробило от мысли, что я буду постоянно надоедать ему. В любом случае, на мое предложение последовал отказ.

Я отпустил его руку. Щека его начала подергиваться – он печатал.

– Я признаю свою бездеятельность, – сказал он. – Я не мог заставить себя работать, не было вдохновения.

Я расстроился при этих словах.

– Если вам скучно, может быть, мы не будем продолжать?

Он знаком отверг это предложение.

– Наша вчерашняя работа меня оживила, – был его ответ. – Мне кажется, я теперь знаю, как будет развиваться повествование. В дальнейшем я буду активнее.

В середине нашего разговора появилась Мэри и молча села в кресло, не обращая на нас внимания.

В течение следующего часа Стивен объяснял мне, что надо изменить в содержании глав, которые в принципе у нас уже были готовы. В новой версии первые пять глав менялись не сильно, но все равно он сделал их детальный разбор. Затем он предложил внести большие изменения в шестую и седьмую главы – они числились в нашей текущей разработке. В конце всех этих объяснений он сказал:

– Это по поводу первых семи глав. Давайте пока сосредоточимся на них.

По нашему первоначальному плану, мы должны были написать восемь глав. Если мы сильно поменяем шестую и седьмую главы, заключительная тоже должна будет измениться. На основании того, что сказал Стивен, я предположил, что, когда мы доберемся до восьмой главы, мы будем импровизировать по ходу.

В последующие годы совместной работы со Стивеном я испытаю еще много разочарований. Это будут и паузы в работе, и его опоздания, когда он будет приходить на час или два позже объявленного времени, и его скрупулезная педантичность, с которой он будет настаивать на проверке каждого предложения, и дальнейшие переработки глав, которые мы уже написали, и болезни, которые будут тормозить нас на нашем пути. В Кембридже я временно пристрастился к курению, присоединяясь к сиделкам Стивена, когда они выходили «подымить»; я нуждался – как никогда прежде и ни разу потом – в психологической разгрузке и притоке энергии, которая поступала в организм, если несколько раз затянуться Camel без фильтра. Наша «последняя черта», к которой мы должны были сдать книгу, будет сдвинута несколько раз. И все-таки мы продвигались вперед, хотя и медленно. С течением времени счет на страницы возрастал, а взаимопонимание между нами росло, и у меня никогда больше не возникало потребности выяснять с ним отношения.

Шел 1985 год. Питер Гуззарди сидел в дешевом, взятом напрокат автомобиле на стоянке возле дешевого отеля. Он ждал автора, который поселился в этом отеле. Он привык к дешевым отелям.

Как и большинство других редакторов Нью-Йорка, он любил путешествовать экономклассом. Издательское дело не приносит чересчур больших прибылей. Эта последняя поездка привела Гуззарди в Чикаго, в город, где стояла жаркая и влажная погода. Весна считается лучшим временем года в Чикаго, но уже в мае город напоминал одну большую парилку.

Гуззарди чувствовал себя превосходно. Ему было сорок лет, и он был счастлив, что занялся издательским делом. В издательстве Bantam он занимал должность ведущего редактора, но вершина карьеры была у него еще впереди. Два года назад его компания начала переквалифицироваться из издательства, печатающего романы в мягкой обложке, в респектабельный издательский дом.

Автор, которого ожидал сейчас Гуззарди, внесет большой вклад в это преобразование, но Гуззарди этого еще не знал – он пока не встречался ни с самим писателем, ни с его книгами. Когда Гуззарди услышал, что автор приедет из Кембриджа в Чикаго, чтобы сделать доклад в Фермилабе[16], где находится ближайший ускоритель элементарных частиц, он специально решил прилететь сюда, чтобы представиться автору и обговорить последние детали контракта. Они договорились об условиях в принципе, но контракт еще не был подписан.