Что мы пожираем - Линси Миллер

– Он мертв, Франциска, – сказала суверен, – и да, советую воспринимать это как угрозу.

Суверен не произнесла больше ни слова. Когда она вышла из комнаты, наследник проводил ее взглядом и последовал за ней. Дверь захлопнулась. Карлоу упала на колени, пытаясь сдержать крик. Она ударила кулаками по столу. Кровь Крика еще не остыла на моих руках.

– Ты, придурок! – она пнула его, как в тот первый день, когда я познакомилась с ними, но на этот раз он не пошевелился. – Ты не можешь вот так бросить меня одну. Не можешь.

Его ребра рассыпались, как пожухлая трава. Я сглотнула.

«Держись уверенно, – всегда говорила мама, – и сосредоточься на деле».

Начать паниковать можно и потом. Мой нос заполнил запах крови.

– Мне так…

– Заткнись! – Карлоу снова пнула его. – Дел…

Я вздрогнула, и быстрый стук моего сердца отдался в ушах. Перед глазами заплясали белые пятнышки.

«Прими в жертву мою печаль и тревогу, – взмолилась я своему благотворцу. – Позже мы что-нибудь создадим».

Я никогда не просила их сохранять жертвы, чтобы создать или уничтожить что-то позже. Но нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить, чтобы осуществить это. Мой благотворец прошел сквозь меня, и я поняла, что снова могу трезво мыслить.

– Есть ли кто-то, кто хотел бы забрать его тело? – спросила я.

– Да кому он нужен? – рявкнула Карлоу.

Я подняла руки.

– Нам нужно его перенести.

Если мы не сделаем этого сейчас, его тело закостенеет и его будет сложно перенести. А если я не ошибаюсь насчет Карлоу, скоро у нее появятся на него планы.

– Я могу о нем позаботиться, – сказала я. – По крайней мере, тут есть могильщица.

Они скорбят. Я – нет. Это меньшее, что я могу сделать.

– Карлоу, – сказала я, – ты хочешь попрощаться?

– Да, – она вытерла лицо и прижалась лбом к его лбу. – Пошел ты к черту за то, что бросил меня одну.

Я попросила одного из стражников отнести Крика в здание, где работали целители. Рядом было небольшое строение, предназначенное для могильщиков. Каменный бассейн и инструменты были слишком хороши, чтобы работать там с мертвецами. Сафия показала мне, где все находится, а Бэзил и Карлоу караулили за дверью. Ни один из них не мог долго смотреть на Крика, но и уйти они тоже не могли. Карлоу вошла, когда мы сливали его кровь.

– Не стоит тебе здесь находиться, – сказала Сафия.

Карлоу вздохнула, вытащила из кармана пальто маленькую бутылку траурного вина и порезала тыльную сторону ладони. Пробка с легким хлопком вылетела из бутылки. Ее кровь исчезла. Порез остался.

– Мой отец умер, потому что любил меня. После его смерти это проклятье перешло ко мне, – сказала она. – Поппи умерла, потому что я любила ее. В этом мире не осталось ничего, что могло бы меня напугать.

– Если ты так утверждаешь, – сказала я, дрожащими руками разрезая тело Крика.

– Знаешь, а раньше он вел себя как полный козел. А два года назад, после смерти Поппи, что-то поменялось. Он как будто стал другим человеком. Но это уже неважно, – она вылила в бассейн часть вина из бутылки. – Я нравлюсь суверену, потому что я страдала и мои страдания сделали меня жесткой. Но я не хочу быть такой. Ей нравятся, когда мы страдаем, она думает, что это делает нас сильнее, – Карлоу посмотрела на труп Крика и опустила палец в воду. – Но она совсем меня не понимает. Причина моих страданий – страх за других, а не за себя. А она видит только страдающую девушку и сходство с собой. Как будто людей связывает только боль. Да, она оставила свой след, но я выше этого. Все мы выше того, что с нами сделал мир.

– Мне очень жаль, – я делала свою работу, повернувшись к ней спиной, скрывая состояние тела Крика своим телом. – Суд, совет… все, кто правит Цинлирой, должны…

– Умереть, – прошептала она.

– …быть отстранены от управления, чтобы у них не было возможности даже составить список покупок, – сказала я. – Мы ей не нравимся. Для нее мы всего лишь инструменты, которые она может использовать.

Карлоу кивнула.

– Думаю, дело в чувстве вины. Она хочет, чтобы ее достижения казались значительнее, чем есть на самом деле. Как будто боль – это соревнование, из которого она должна выйти победительницей.

Она страдала. Затем она приняла свое страдание и сделала так, чтобы страдали все остальные, в то время, как она процветала. Что с того, что она хотела меня спасти? Это никак не помогало всем остальным – тем, кто умирал, и тем, кто был обречен на смерть. Бездействие наследника было намного лучше ее жестокости. Мы можем продолжить исследовать Дверь, но если мы это сделаем, суверен убьет нас. А если не сделаем, Дверь откроется.

– Ты ведь помнишь? – спросила Карлоу. – Все смертные – двери, если посильнее нажать на рычаг.

Я замерла, по запястье погрузив руку в его грудь.

– Ты хочешь создать новую Дверь из тела Крика?

Его смерть можно будет обратить себе на пользу – как из его потери для наследника, так и для нашей работы.

– Его благотворец был частицей души Благого, – она обошла вокруг стола, не обращая никакого внимания на Сафию, которая жестами просила ее этого не делать, и заглянула в его труп. – Наконец-то, Дел, и ты будешь полезен.

– Я его подготовлю, – я посмотрела на скудные запасы в комнате. – Но нам нужно будет перенести его в лабораторию.

– Сделай это как закончишь. Я придумаю, как проверить свою мысль, – сказала Карлоу.

Расколотый суверен угрожала нам и велела прекратить наши исследования, но Карлоу вот так просто взяла – и приняла другое решение. Я усмехнулась.

– Это ужасный план. В нем вообще никакого смысла, – Сафия покачала головой и похлопала Крика по холодной руке. – Во-первых, проводите исследования на небольших частях его тела – на костях, крови и плоти – чтобы увидеть, что работает лучше всего.

– Отлично, – пробормотала Карлоу, – и если это сработает, мы сможем протащить его через территорию, а потом нас поймают и казнят.

– Идем, – Сафия вымыла руки и взяла Карлоу под руку. – Дадим Лорене закончить.

Они ушли. Я осталась стоять в воде, которой омывала Крика. Я не возражала. Я была насквозь пропитана смертью их друга, мое платье завязано узлом у колен, а чулки сняты. Крик погиб из-за меня, так что будет справедливо, если я проведу его через это. Я отложила в сторону его сердце, два ребра и часть неповрежденной кожи. Они с Карлоу потратили столько времени, пытаясь создать что-то, что могло бы остановить Дверь.

– А, может быть, дело с самого начала было в тебе, – прошептала я.

– Сомнительно, – сказал Крик.

Я резко обернулась. Комната была пуста, и рот Крика не двигался. Я вытерла его кровь со своих рук.