Фабрика кроликов - Маршалл Кэрп

– Возьмут? – Ирландец расхохотался. – Мне повезло, что у меня рак.

– Прости. Я не то хотел сказать. Я только имел в виду…

– Ты жалеешь, что впутался?

«Чертов старый хрен прав: я действительно жалею, что впутался». Однако сценарист не решился сказать это вслух. Они знали друг друга не один десяток лет – коротышка баптист из Техаса и здоровенный ирландец из Бостона. Они вместе напивались, вместе наживали капитал, вместе старились. Но сейчас еще не время раскрывать старому другу всю правду. Мысленно он уже завершил очередной сценарий. Если остальные догадаются о его раскаянии, то сочтут сценариста слабым звеном и потенциальным предателем и наймут киллера уже для него.

– Я ни секунды не сомневаюсь в успехе нашего предприятия, – произнес сценарист. – Просто вспомнил, что во всякой войне бывают потери. Ладно, давай сменим пластинку. – Сценарист ткнул толстым пальцем в кнопку на панели приборов, и до конца поездки они слушали Синатру.

В восьмидесяти милях от Лос-Анджелеса, у самого национального заповедника Лос-Падрес, находится Оджай-Валли, а уж от нее до Тихого океана всего несколько минут. Городок Оджай, окруженный апельсиновыми рощами и прочими живописными достопримечательностями, славится великолепным климатом, чистым воздухом и доброжелательностью населения. Причем, несмотря на бесспорные бонусы, большинство домов в Оджае стоимостью не дотягивают и до полумиллиона долларов, что по южнокалифорнийским меркам не деньги.

«Кадиллак» въехал в ворота одной из самых внушительных резиденций с шестью спальнями, и взорам водителя и пассажира открылась настоящая жемчужина архитектурного искусства, оправленная в камень и окруженная кедрами. Солнце стремительно садилось. В небе зависли багряно-розовые облачка.

– Апрель почти кончился, а в горах до сих пор можно кататься на лыжах, – заметил ирландец, указав на зазубренные вершины в отдалении.

Таблетки и Синатра благотворно подействовали на сценариста. С его распухшего лица почти исчезло затравленное выражение.

– Вот интересно, когда в последний раз ты поднимал по горному склону свою жирную ирландскую задницу? – произнес он, нажимая на дверной звонок.

Дверь открыл дворецкий.

– А скажи мне, Фредди, это не печенкой ли с луком пахнет? – осведомился ирландец.

– Именно, сэр, – отвечал Фредди. – Может, мне удастся сначала раскачать вас на коктейль, сэр?

– Сначала печенка с луком, а потом раскачивай меня на что хочешь. Ненавижу ездить на машине, но благодаря тебе, Фредди, оно всегда того стоит.

– Рад быть полезным, сэр, – поклонился Фредди.

Гости проследовали в гостиную, к бару.

– Добрый вечер, ребята, – приветствовал их высокий, худой как щепка старик. – Как прошла встреча с Феллини?

Они с самого начала договорились каждому из киллеров дать кличку. Сицилийца, который убил Элкинса, окрестили Брутом. Долговязого албанца, разделавшегося с Ронни, – Мальчиком с пальчик. Третьего киллера – Феллини.

– Феллини вчера заселился в отель в «Фэмилиленде» и уже начал выслеживать жертву, – отвечал ирландец, наливая водки в высокий стакан.

Сценарист положил на стол нож для вскрытия писем.

– А вот и орудие будущего убийства.

Хозяин дома взял нож и провел пальцем по стальному лезвию.

– Не туповат ли ножичек?

– В сувенирном киоске острее не нашлось, – объяснил ирландец. – Не сомневайся: настоящий нож достаточно острый, чтобы разрезать вдоль волосок с причинного места. Я лично отдал его Феллини – вместе с флипбуком и письмом.

– Великолепно. А жертву вы обсудили?

– Феллини получил четкие указания, – произнес сценарист, наливая себе имбирного эля в надежде успокоить желудок. – Жертвой должна стать женщина. И не простая, а с детьми. Как задумано.

Женщина с детьми. Этой своей находкой сценарист особенно гордился.

– Айк Роуз и остальные теперь ожидают убийства очередной своей звезды, – объяснил он друзьям, когда план был еще в процессе. – Если следующей жертвой станет обычная посетительница парка, у них ум за разум зайдет, а тот факт, что посетительница еще и мать, вызовет повальную корпоративную истерию.

– И кто же эта счастливица, что падет во имя идеи? – спросил хозяин дома.

– Решать Феллини. В идеале надо выбрать мать с ребенком. Семейная пара с детьми нежелательна – муж поднимет шум, придется его успокаивать; нам же выгоднее, если Роузу удастся замять дело. С другой стороны, в «Фэмилиленде» нелегко найти, а тем более убить мать-одиночку.

– Дело назначено на воскресенье, как и планировалось?

– Да. Пройдет ровно неделя с убийства Элкинса, и вот тут-то, – ирландец снова наполнил стакан, – мы им и вправду всю малину испортим.

– Ты, как всегда, блещешь красноречием, – произнес хозяин дома. – Однако мне больше по душе фраза, которую я в молодости часто слышал в театре. – Он взял нож для писем и шутя направил лезвие на своих друзей. – Занавес. Конец первого акта.

– По слову твоему, – сказал ирландец, подмигнув сценаристу.

Некоторые слои населения меряют достоинство мужчины по его, хм, достоинству. Другие, более просвещенные, полагают, что дело в габаритах души. Однако в Лос-Анджелесе, как и во многих местах, где кучкуются богатые и поверхностные граждане, достоинство мужчины прямо пропорционально размерам его дома.

Если вы живете в нашем славном городе, вы не могли не слышать о доме Айка и Кэролин Роуз. Но, как в случае с большим достоинством, одно дело слышать, и совсем другое – видеть и ощущать.

Лично меня большие дорогие дома вообще не впечатляют. Они все равно что большие дорогие автомобили. У вас такой есть? Мои поздравления. Я прекрасно езжу на «акуре», и запчасти для нее куда дешевле. Однако не могу не признать: будь я натурой чувствительной настолько, чтобы впадать в депрессию при виде роскошного особняка, особняк Роузов на Маплтон-драйв точно довел бы меня до петли.

С чего же начать? Пожалуй, с ворот. Два розовых купидона тончайшей ковки парят на высоте почти тридцати футов, поскольку венчают пару колонн из мрамора нежнейшего розового оттенка; такое впечатление, что вышли эти колонны не из недр апеннинской каменоломни, а из-под кисти знаменитого фламандца – большого любителя указанного колера.

Мы с Терри, каждый на своей машине, прибыли на место без пяти восемь. Путем несложных арифметических действий я выяснил, что пошел тринадцатый час нашего дежурства и еще далеко не вечер. У каждого серийного убийцы крышу бы снесло, узнай он, что заодно сокращает жизненный цикл полицейских из убойного отдела.

Мы по очереди представились привратнику, незримому, но оснащенному энным количеством видеокамер; одна из них не преминула наехать на наши удостоверения личности. Ворота по мановению всесильного распахнулись, и мы попали во внутренний двор, загроможденный целой ротой статуй обоего пола и сплошь ню. Взорам нашим также предстал пафосный фонтан, который, по моему скромному мнению, куда уместнее был бы на одной из площадей Флоренции.