Вилла мертвого доктора - Александр Грич

— Вы представляете себе, кого он имел в виду?

— Кто же его знает? Жену — это наверняка. Но и этих его — по бизнесу. Фелпс всегда занимался бизнесом, а бизнесмен он был, по‑моему, не очень… Он не был хищником, понимаете? А рядом были люди, которые никого не жалели.

Она замолкла. Олег и Сандра тоже молчали. И это был вовсе не тактический ход — надо было понять, что происходило с Самантой на самом деле. Совсем не похоже было то, что они услышали, на заранее подготовленную ложь. Но они‑то шли к Саманте, имея в виду совершенно другую схему отношений и вроде бы даже других действующих лиц…

— Тогда вопрос номер два. Как то, что вы мне сейчас рассказали, вписывается в ваши отношения с Люкасом Келлером? — Сандра задала вопрос напористо, грубовато даже.

— А он тут при чем? — Саманта была удивлена. Играет? Не очень похоже. Но тем не менее…

— Он задержан по подозрению в убийстве Фелпса.

Саманта закусила губу, закрыла лицо руками да так и осталась сидеть. Когда она опустила руки, лицо ее было серым. Сандра даже удивилась, как это бескровное лицо изменилось за считаные секунды. Взглянула на Олега. Тот опустил веки — это означало: «Продолжай!»

Саманта открыла рот, словно собираясь сказать что‑то, но не решилась, и Сандра прервала молчание:

— Откуда вы знаете Келлера?

На этот раз Саманта сдерживаться не стала.

— Будь он проклят, этот ваш Люкас Келлер, — сказала она негромко, но с такой силой, что ее гостям стало не по себе. — Подонок, для которого ничего нет святого, кроме его кармана… Человек, который вас ударит в спину, уйдет и не оглянется, и не вспомнит потом о том, что сделал.

Думайте обо мне что хотите, но он — страшный человек, именно страшный. И тем страшнее, что внешне он — совершенно нормальный, можно с ним общаться годами и ничего особенного не заметить. Он умеет притворяться, умеет делать вид такой… Благопристойный. Он, знаете, внешне для всех хорош. Потому, когда надо было какие‑то документы доставить не только в контору — по домам владельцам, это именно Келлеру поручали. И все их домашние от него были в восторге. Зоя Фелпс — в первую очередь. Он, видите ли, и благовоспитанный, и обходительный. Вот и для меня он выглядел поначалу сильным, надежным. Человеком, на которого можно опереться в трудную минуту. Но такой бездны мерзости, которая за этим прячется, я в жизни своей до сих пор не встречала и, надеюсь, не встречу больше. Я не знаю, убивал он Фелпса или нет, но то, что на его счету не одна загубленная человеческая жизнь — это точно, у меня в этом ни на минуту сомнений нет.

Олег жестом попросил Сандру остановиться и спросил безо всякого нажима:

— Вы говорите страшные вещи. И сами знаете, что говорите страшное. Откуда вы это можете знать? И, если вы это знаете на самом деле, то почему вы об этом не сообщили раньше?

— Да полно вам… — Саманта махнула рукой. — О чем сообщать? О чувствах? О подозрениях? Не скажи вы о том, что он задержан по подозрению в убийстве Фелпса, я и вам бы ничего не стала говорить. Просто вы о нем сказали в связи с Ричардом — вот меня и прорвало… Келлер никогда не говорил о своем прошлом. И вообще раскрывался очень редко. Но когда раскрывался — это было страшно. Как‑то раз, когда я ему определенно сказала, что не хочу с ним иметь ничего общего, он как с ума сошел. Ударил кулаком в стену — там до сих пор вмятина, вон, я салфетку повесила… Раздавил в руке бокал — мы вино с ним пили. И говорит: «Ты зря со мной так! Ты не знаешь, что я с тобой могу сделать. Ты Ленни Квинса, этого докторишку, помнишь? Хочешь, чтобы и тебя так же в машине нашли?» А я знала Квинса, одно время работала с ним… Там темная какая‑то история.

Видно, у меня такой ужас был на лице, что Люкас опомнился. «Ладно, — говорит, — это я пошутил, конечно, но ты со мной поосторожнее…» И именно поэтому я подумала: а ведь он правду сказал… Знаете, какие слова Келлер очень любил повторять? Слова Бенджамина Франклина: «Трое могут хранить секрет, только если двое из них мертвы». Откуда он это взял — ума не приложу, он и не читал никогда ничего…

— Но он говорит о том, что вы с ним долгое время поддерживаете… неформальные отношения. — Сандра внимательно вглядывалась в собеседницу, проверяла реакцию.

— Ага… Так я и думала. Поделом мне, дуре, поделом. — Саманта глубоко вздохнула. — Никуда не деться, была я с ним. И больше того — не тайно была, а в открытую. Демонстрировала свою независимость. Было это давно, когда у Фелпса было очередное увлечение. Ну и я решила показать, что я тоже человек независимый и могу собой распоряжаться. Говорят же — не делай никогда того, что тебе несвойственно. А я эту простую истину забыла, вот и наказана. Вдвойне, втройне — сколько хотите называйте, все равно мало не будет. — Саманта достала бумажную салфетку и, уже не скрываясь, утерла слезы. — Фелпсу, из‑за которого я все это делала, эта моя эпопея была почти безразлична. Он, когда пришла пора, вернулся ко мне обратно. Мои отношения с Люкасом к этому времени уже закончились — во всяком случае, я так считала. А Фелпс мне сказал: «Привязывать тебя к себе я не хочу и не могу. Никаких обязательств на тебя накладывать — тоже. Но если ты хочешь, чтобы я был с тобой, — постарайся, чтобы с тобой был только я, иначе у нас ничего не получится…»

— А Люкас?

— В том‑то и дело, что он стал меня нашими прошлыми отношениями шантажировать. И на работе персоналу намекать, что мы с ним по‑прежнему и чуть ли не навсегда. И до Фелпса через Кристину, кажется, пытался это доводить. А меня просто пугал, говорил, что не вынесет моей неверности и за жизнь мою, если что, не ручается.

— Послушайте, Саманта. — Олег глядел на молодую женщину с искренним желанием помочь. — То, о чем вы говорите, называется «шантаж». Шантаж — дело известное, но обычно у того, кто шантажирует, ясная цель. Чаще всего — деньги. Но вы сегодня ни слова о деньгах не сказали. Предположим, мы верим вам на слово насчет того, какой негодяй этот Келлер. То, что вы сообщаете, очень важно для следствия. Мы сегодня у вас почти неформально — познакомиться, побеседовать. Давайте так: завтра в одиннадцать у нас в офисе дадите показания официально, с видеозаписью. А теперь — еще о Келлере. Я не понимаю, какой ему был смысл вас домогаться.

— Он утверждал, что никогда так не любил женщину и не желает меня ни с кем делить.

— Но, судя по всему, это неправда? Вы ему, во всяком случае, не очень верили?

— Да конечно же, неправда… Не нужна я ему была. Хоть обидно об этом говорить — я и как женщина не очень‑то ему нужна была с самого начала.

— Тогда — что?

— Ричард Фелпс ему нужен был. Не сам Фелпс, конечно, а какие‑то его архивы. Когда мы были вместе, я Келлеру и помогала. Тем более что зла была в это время на Ричарда.

— Какие архивы?

— Понятия не имею. На мой взгляд — самые обыкновенные, медицинские архивы. Шеппард‑Хауза тогда еще не было. Клиника Фелпса помещалась совсем в другом месте. А помимо клиники был еще довольно большой архив с данными на больных, историями болезней — ну всякая такая медицинская ерунда. Тогда все это было еще в бумагах, конечно. Не в электронном виде. Не знаю уж, почему, но Фелпс этот архив очень берег. О его существовании, кроме меня и Кристины, кажется, и не знал никто.