Я люблю - Борис Седов

Потом Кадаев улыбнулся. Улыбка нечасто посещала это лицо и раньше, а за последнее десятилетие, ставшее для его родины сплошным кошмаром, он и вовсе забыл, что это такое. Кто стал истинным виновником кошмара, Кадаев предпочитал не задумываться. Потому что чувствовал, что правда не только на стороне его народа. Правда «где-то рядом». Но только кто бы ни был виновником, а место его было здесь, со своим народом, с теми, кто погибал сейчас за его свободу. А вот место Ширази, безусловно – в Египте!

И сейчас был прекрасный повод сплавить иранца домой. Эта русская пришлась тому по душе. Кадаев видел, как вспыхнули его глаза при виде Анжелики, а вся эта загадочная история со шкатулкой разогрела его интерес. Вот и прекрасно, ранение русской дает ему повод отослать вместе с девицей и иранца. Здесь, в Чечне, ей не могли оказать такую помощь, как в Египте. И еще этот шрам – нехорошо, если молодая девушка будет носить шрам над грудью…

– Я не знаю, как ты появилась в лагере у Масуда и каким образом у тебя оказалась эта шкатулка, и скажу честно – меня это мало волнует. Важно, что она здесь. Полагаю, что у тебя были какие-то проблемы в России, верно?

Он ждал ответа, и Анжелика кивнула.

– Хорошо! – Кадаев не потребовал дополнительных разъяснений. – Следовательно, в возвращении туда ты не заинтересована?

Она еще раз кивнула, подтверждая его правоту.

– Оставаться здесь тебе также вряд ли нужно, особенно после того что случилось с Эльзой?

Анжелика нахмурилась.

– Я не понимаю…

– Оставим! – предложил Кадаев, грустно улыбаясь. – Мы решили, что это был несчастный случай! И ты тоже пострадала довольно серьезно. Здесь у нас есть врачи, но тебе нужна другая клиника. Я могу помочь тебе покинуть страну! Но от тебя, девочка, кое-что потребуется!

Так, так! Неужели этот старый хрен намеревается к ней клеиться… Впрочем, какое там – «клеиться»! Будем называть вещи своими именами – трахнет и не задумается, хотя она ему во внучки годится. Кадаев не подозревал, какие мысли вызвала у девушки его последняя фраза, и продолжал со спокойным видом.

– Вчера Ширази сказал мне, что хотел бы видеть тебя своей гостьей… В Египте.

Анжелика вспыхнула. Джавад на первый взгляд ей понравился, но мысль о том, что чеченцы презентуют ее иранцу в качестве небольшого, но приятного сувенира, была невыносима.

– Возможно, у меня есть некоторые проблемы в России, – заговорила она медленно. – Но это не означает, что вы получили право распоряжаться мной, как вам вздумается!

Она понимала, что, говоря таким образом с этим человеком, сильно рискует, но не видела другого выхода. Кадаев выслушал ее молча. Вот за это иранцу она и полюбилась, подумал он про себя. Сочетание решительности и независимости. В чеченских девушках, которые отправлялись в русские города с поясами шахидов, тоже была эта решительность, и далеко не всегда она объяснялась действием наркотиков, как уверяли свой народ русские. Фанатизм, вера в святое дело, вот что двигало ими. Но они не были независимы. Иначе, скорее всего, никто бы из них не отправился навстречу смерти! Независимые люди редко отдают жизнь за идеи.

– Послушай, девочка! – вздохнул он. – Я знаю Джавада, это высокий человек, понимаешь? У тебя сейчас появился шанс, который нельзя упустить! Он поможет тебе избавиться от последствий (он указал на забинтованную грудь Маркизы)… Ты поможешь ему избежать верной смерти. Я не говорю тебе больше ничего, но Джавад должен вернуться как можно скорее. Если ты откажешься, Джавад погибнет и я буду считать тебя своим личным врагом.

Анжелика замолчала. Она поняла, что старик и так сказал уже очень много.

– Отправишься в Египет, – продолжал Кадаев, – и постараешься, чтобы Джавад оставался там как можно дольше! Я не могу контролировать тебя там, но я поверю на слово! Ты дашь мне слово?

Девушка сжала кулаки под одеялом. Как бы ни согласовывалось это с ее прежними планами, как бы ни мечтала она вырваться из России, где ее по гроб жизни не оставит в покое Контора, но слишком крутым оказался этот поворот. Глеб Марьянов остался где-то там, на Родине, и суждено ли им теперь будет свидеться – кто знает. Маркиза отвернулась к стене, наплевав на этикет, и лишь несколько секунд спустя тихо промолвила:

– Даю слово!

Кадаев улыбнулся и кивнул. Когда Анжелика повернула голову, в комнате его уже не было.

– Вам нравится мое судно? – спросил Джавад, и я поняла, что ему в самом деле важен мой ответ.

Да, любой бы на его месте гордился этой белоснежной красавицей. Казалось, ей не терпится вырваться в открытое море, на простор, на свободу, как не терпелось еще недавно вырваться на свободу мне. На корме развевался флаг Египта, на специальной площадке на корме приютился небольшой вертолет.

– Это настоящий крейсер! – сказала я. – Вы, видимо, привыкли путешествовать в большой компании!

– О нет, – скромно улыбнулся Ширази. – Это всего лишь круизная яхта! И мы будем на ней совершенно одни!

Выражение «совершенно одни», разумеется, не стоило понимать буквально. Джавад при всех его талантах просто физически не смог бы управлять в одиночку таким кораблем. На борту помимо нас двоих присутствовало человек десять, включая повара Ширази и его секретаря.

– Какая у нее длина? – спросила я, чтобы продемонстрировать заинтересованность.

– Двести семьдесят футов! – сказал сопровождавший нас капитан, разумеется, только после того, как Джавад кивнул, позволив ему ответить вместо него.

Я тут же мысленно перевела футы в метры – восемьдесят с хвостиком! Капитан любезно сообщил и остальные параметры вверенного ему судна. Они мало что мне говорили. Гораздо красноречивее всех технических подробностей были восхищенные взгляды, которые бросали на него с других кораблей в гавани.

Называлась яхта Flying Eagle, то бишь – «Летящий орел». Над английском названием шла надпись на фарси. Язык Джавада поначалу показался мне безумно сложным, но вскоре я начала запоминать слова и целые фразы. Верно говорят: лучший способ изучить язык – общаться с его прямым носителем.

Две недели в элитной клинике в Дубаи – и я снова была на ногах. От шрама на груди остался едва заметный след. Нас так просто не убьешь! За это время иранец, принявший деятельное участие в моей судьбе, сумел завоевать доверие и дружбу. Безусловно, я понимала, что доверием и дружбой, как в детском садике, дело не ограничится, но меня уже не смущал такой поворот. Ширази был привлекательным мужчиной, его роль в борьбе против России не делала ему чести, однако сейчас мне было не до политики. Я едва избежала гибели в Чечне – сначала от рук боевиков, потом – от ножа обдолбанной снайперши Эльзы.

К тому же у меня оставалось мало времени на раздумья – после пережитых испытаний Джавад предоставил возможность «оттянуться» на полную катушку. В Дубаи в развлечениях не было недостатка – как я узнала, богатые нефтяные запасы Объединенных Эмиратов иссякнут в ближайшем будущем, поэтому предприимчивые арабы уже сейчас вовсю развивали туристический бизнес. Правда, объяснил Джавад, это касается не всей страны – в соседнем Шардже нравы были куда строже.