Самоходка по прозвищу "Сука". Прямой наводкой по врагу! - Владимир Першанин

– Повоевали, – только и вздохнул Тюльков. – Но ведь как-то их можно бить?

– С умом. Не рваться, как голый на бабу, а выцеливать с флангов. Не торопиться. Они хоть «тиграми» кличутся, а железяка есть железяка. Высота под три метра. Хороший артиллерист, вроде Пашки Карелина или Захара Чурюмова, выберет нужное расстояние и закатит снаряд в борт под башню или гусеницу сорвет – и сразу в укрытие. Выждет и второй болванкой добьет, если первой мало.

– Получалось?

– Учимся помаленьку. У меня один из комбатов артиллерийским наводчиком долго служил. Умел хорошо траекторию рассчитать. Подстерег в одиночку «тигра» и врезал фугас в башню сбоку.

– Пробил броню?

– Нет. Крепкая она у них. К тому же не бронебойной болванкой стрелял. Но погон повредил, башня не ворочается. Вложил еще тройку фугасов, поджег немца. Орден «Отечественной войны» получил, а экипаж – медали. В газетах писали вот, мол, молодцы.

– Молодцы, – подтвердил Тюльков. – А ты что, против?

– Я против того, чтобы из-за какого-то сраного немецкого «панцера» событие делать. Была хорошая пушка ЗИС-2. Помнишь такую? Сняли с вооружения еще до войны, а сейчас наверстывают. А она ведь за километр почти 100-миллиметровую броню берет. Гаубицы против танков на выход. Сильные пушки нужны и снаряды современные. Хотя бы подкалиберные, если с кумулятивными ничего не получается. Оба командира полков торопились по своим делам. Когда поднялись, Цимбал кивнул на одинокую звездочку на погонах Тюлькова.

– Долго они тебя в звании повышают.

– Сам виноват, – признался Тюльков. – У меня машин уже не оставалось, а тут команда – «Полк в наступление!» И начинают ставить задачу. А в наличии всего четыре самоходки. У одной гусеницы латаны-перелатаны, у другой поворотник у орудия поврежден. Пытаюсь объяснить: полк выход наших войск прикрывал, большие потери. Две машины только нормально воевать могут. Разве докажешь? Немедленно поднимай полк, и все тут. Пока спорили да ремонтники что-то сделать пытались, нужда в двух моих машинах отпала. Ну а мне упрямство потом припомнили.

– Но полк все же дали!

– Дали со скрипом. Командующий вмешался, он меня еще с Финской знал. А тебя и со званием, и с новым орденом можно поздравить!

Борис Прокофьевич кивнул на новенький орден Красного Знамени.

Прозвучало двусмысленно, и Тюльков, сообразив, замолчал.

– Наградили за сожженную шкуру. Проснусь и думаю: лучше бы меня наповал тогда прибило, чем ходить и людей пугать.

– Извини, Петро.

– Ладно, чего там.

За неделю до этого разговора Цимбал получил письмо от жены. Нормальное ласковое письмо. Но чутьем много пережившего человека он ощущал легкую фальшивость в словах жены и снова вспоминал разговор соседок. Ответ написать так и не собрался.

– Карелину привет передай, – сказал Цимбал. – Я ведь его к себе сманивал. Отказался. Ты его комбатом поставил?

– Нет. Опыта еще маловато. Но в хорошую батарею, к Свирскому Анатолию определил.

– Может, и правильно. Горят молодые как свечи, пусть поучится.

Немецкая авиация налетела, когда полк майора Тюлькова заканчивал переправу. Тройка массивных, окрашенных в пятнистый цвет штурмовиков «Хеншель-129» метров с восьмисот сбросили несколько тяжелых «стокилограммовок» и десятка два «полусоток».

Попасть в узкую ленту моста непросто, поэтому штурмовики были загружены под завязку. Вода вскипела от множества взрывов. Взлетали мутные фонтаны воды, земли, ила. Прямое попадание разнесло, вскрыло несколько понтонов подряд, разорвав мост. В воду ухнула «тридцатьчетверка». Другая медленно оседала вместе с продырявленным понтоном. По крайней мере, из нее успел выскочить экипаж.

На берегу горел грузовик и легкий танк Т-70. Причал также искорежило, и саперы торопились не дать мосту рассыпаться. Лихорадочно заводили тросы, забивали дополнительные сваи. Штурмовики пошли на второй заход, открыв огонь из 20-миллиметровок и пулеметов. Скорость их была невысока, сами они казались неуклюжими, увалистыми.

Командиры понимали: если саперы не успеют быстро восстановить мост, образуется гигантская пробка машин и людей, а немцы стянут сюда всю авиацию с ближних аэродромов.

Застучали сразу несколько «Дегтяревых», посылая навстречу «хеншелям» зеленые трассы бронебойно-зажигательных пуль. Стреляли из винтовок, опустошали диски совершенно бесполезных на таком расстоянии автоматов. Отстучало обойму самозарядное противотанковое ружье ПТРС, которое при удачном попадании могло одной пулей вывести из строя двигатель.

Бойцами овладел наступательный дух, и стрельба шла вовсю. Но очереди авиапушек и многочисленных пулеметов хлестнули не только по мосту и саперам, но и по вспышкам с земли.

Несмотря на невысокую скорость (400 километров в час), модифицированные, но не слишком разворотливые «хеншели», кроме полутоны бомб, имели сильное вооружение: две авиапушки, два крупнокалиберных и 3–4 пулемета винтовочного калибра МГ-15 со скорострельностью тысяча пуль в минуту.

Самые смелые стрелки попали на полосу плотного огня. Замолкали один за другим «Дегтяревы». Бронебойщик с длинноствольным ружьем осел на дно окопа. Гимнастерка пропиталась кровью, из разжатой ладони выпали несколько блестящих остроносых патронов. Перезарядить свое ружье он не успел.

– Никак не научимся, – сплюнул Чурюмов. – Да я за всю войну не видел, чтобы самолет из «Дегтярева» или винтовки сбили.

– А чего сам из трофейного МГ по истребителям палил? – поддел его Карелин. – Со страху, что ли?

– Гля, гля, – закричали сразу несколько голосов. – «Ястребки» идут. Сейчас дадут жару.

Две пары Як-1 догнали и подожгли один из «хеншелей». Нацелились добить остальных, но появились «мессершмиты». В небе завязалась свалка.

– Наконец-то авиация вмешалась, – сказал Карелин. – Ведь «Дегтяревы» саперов спасали, хоть чем-то пытались отвлечь. Глянь, что там творится.

Действительно, по саперам-мостовикам ударили крепко. Не меньше десятка мертвых тел лежали на причале и берегу. Кого-то вытаскивали из воды. Человек семь, наскоро перевязанных, погрузили на подводы, следом шагали те, кто мог идти.

– Да, ребятам не позавидуешь, – протянул Алесь Хижняк. – Все время под огнем.

– Скоро и нам весело будет…

Даешь Днепр! В те последние летние дни, после успешного завершения Курской битвы (об огромных потерях старались не упоминать), это был главный призыв к наступающим войскам. До Днепра всего две сотни верст, и преодолеть их надо как можно быстрее, на плечах отступающего противника.

Хотя давно известно – на войне прямых расстояний не бывает, и путь к Днепру предстоит не пройти, а пробить.

Бронетанковые дивизии, бригады и полки катились лавиной на запад. Впереди двигались небольшие разведывательные и штурмовые группы. Цель – ни на один день не выпускать из виду отступающие части вермахта. Отбивать еще не взорванные мосты, определять укрепленные узлы на пути наших войск, обходя с флангов, бить по германским тылам.