Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер

– Что?

– Извини. Старая шутка Дороти Паркер.[63]Хороший капуччино.

Они присели на скамейку у самого входа в парк, поддеревьями в тени Мемориала ополченцам штата Мэн, чудовищного белого монумента, нависавшего над Коламбус-Сёркл словно старая декорация из «Бен Гура».[64]Выпили «мокка капуччино» – Аллегра угощала им вместо обычного кофе, и уже по этому можно понять, как ей не терпится заполучить на свое представление Калеба.

– Постановка удалась? – поинтересовалась Джесси.

– Еще как! Разве Фрэнк не говорил?

– Не говорил. Мы почти не общались на этой неделе.

– Вот как?

Джесси пожала плечами.

– Мы оба были заняты.

– Вы что, разошлись? – обеспокоилась Аллегра.

– Мы еще и не сходились!

– Хорошо-хорошо! – Аллегра отпила глоток через отверстие в крышке. – По-моему, вы просто созданы друг для друга.

– Ну-ну, – протянула Джесси.

С Аллегрой она познакомилась полгода тому назад на студии ГБ, где Джессика работала секретаршей, а Аллегра училась. С самого начала Джессика видела, что их отношения строятся на корыстном интересе – ведь она сестра Калеба Дойла, – но Аллегра умела использовать людей, не обижая. Не стоило вспоминать афоризм Дороти Паркер. Хорошенькая, с черными волосами, белой кожей и красными губами, Аллегра выглядела нежной и деликатной даже в джинсах и мужской рубашке, как сегодня.

– До чего хороша! До чего хороша! – проворковал курьер, проводя мимо них тихо потрескивающий велосипед. Взгляд обведенных синей тушью глаз – так, по крайней мере, показалось Джесси – был устремлен на Аллегру.

– Последние деньки, – сказала Аллегра. – Я рассчитывала на полноценную репетицию, но полтруппы нынче занято в ресторане. Зато Фрэнк хорошенько поработает с Тоби – ему лишнее внимание не повредит.

– Тоби так плох?

– Не плох, а медлителен. Как Рождество.

Джесси вздохнула с облегчением, ведь это она ввела Тоби в круг молодых актеров.

– Похоже, это здорово, – сказала она. – Много работы, но вам в радость. Жаль, что я не могу участвовать.

– И мне жаль, – подхватила Аллегра.

Джесси не раз порывалась принять участие в спектакле. Но что бы она делала? Играть Джесси не умела – слишком рациональна, но и писать не могла: слишком критично относилась к себе. Не могла быть режиссером – слишком нетерпелива. Она могла быть директором труппы, но это все равно, что превратиться в мамочку для актеров, а ей уже надоело работать мамочкой. Иногда Джесси казалось, что она – всеобщий Директор Труппы.

– В другой раз, – сказала она.

Пора расходиться. Они сказали друг другу то, ради чего встретились, и, похоже, надвигался дождь. Небо хмурилось уже с полудня. Тучи серые, а трава – зеленая, словно краска у маляра.

Аллегра проглотила последние капли капуччино и откинулась на спинку скамейки – что-то еще ей понадобилось от Джесси.

– Вот жизнь! – вздохнула она, провожая взглядом прохожих. – От этой пьесы у меня типа зуда. Ну, знаешь…

– Как вы с Боазом?

– Боаз есть Боаз.

Похоже, разговор свернул на тему секса.

– Я твоего Бо почти не знаю, но он, кажется, приятный парень. Сексуальный. Вроде Нижинского, но гетеро. – Только тут она заметила особую мечтательность во взгляде Аллегры. – Прости! Что-то не так?

Аллегра испустила глубокий вздох.

– Мне бы не следовало говорить… – Она сложилась почти пополам, обхватив себя руками. Так вот зачем она позвала подругу на «мокко капуччино»! – Я тут переспала… кое с кем еще.

«С Фрэнком?» – чуть было не вырвалось у Джесси. Но нет, это не может быть Фрэнк.

– Прости, – повторила она. – Я не стану расспрашивать, кто это. Не мое дело.

– Это Крис.

Джесси озадаченно покачала головой. У них не было знакомых парней по имени Крис. Потом до нее дошло:

– Крис Джеймсон? – выпалила она. – Эта здоровенная лесби с Ямайки?!

– Я тебя шокировала? – усмехнулась Аллегра.

– Нет. Удивила, – признала Джесси. Крис полновата, но хороша собой, что-то вроде Пола Робсона[65]с грудью, а Аллегра тоненькая и хрупкая, как кубинская фарфоровая кукла. – По-моему, не твой тип.

– Не мой тип! Женщина! – Аллегра громко расхохоталась. – То есть со мной такое и раньше бывало. Я же училась на театральном факультете. Да и вообще, подруг я выбираю лучше, чем парней. Мне нравится, чтобы парни были глупее нас. Тогда с ними проще. Меньше возни.

Джесси не знала, что ответить на это, даже с чего начать.

– Но вы все живете в одной квартире!

– И я сплю в одной постели с Боазом, и мы по-прежнему трахаемся. Жуть – а Крис в соседней комнате по коридору. Мы же с ней не то, чтобы любовницы. У нас секс был всего два раза – скорее, полтора. Сперва просто намыливали друг другу спину. Но Крис сказала – с натуралками она больше не связывается. От них одни неприятности, так она говорит. Она права, только я все время думаю о ней. То ли это любовь, то ли просто распалилась, или зуд перед премьерой. Я вроде как зациклилась на ней. Крис – ее так много. То есть она вовсе не жирная. С виду толстая, но в постели, когда она окружает тебя, окутывает со всех сторон, это… это что-то метафизическое!

Джесси слушала, подперев ладонью подбородок, кивала сочувственно, воздерживалась от осуждения, старалась проявить интерес, а думала об одном: все, все, все трахаются, одна я…

– Я слишком разносторонний, вот в чем беда. Чтобы ты выбрала на моем месте? Бизнес или театр? Не так-то просто… Я вхожу, и люди сразу видят. Яне ничтожество! Человек, и какой! Знаешь, почему они сразу догадываются? Потому что я позитивно…

– Стоп! Стоп! Сначала!

– В чем дело? – удивился Тоби.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Фрэнк.

– Что делаю?

– Выкрикиваешь слова.

– Какие?

– Я не ничтожество.

– Я не выкрикиваю.

– Выкрикиваешь.

– Нет.

– Хорошо, – махнул рукой Фрэнк, – но ты слишком напираешь на эту реплику. Придаешь ей излишнее значение.