Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер
Шрифт:
Интервал:
Ты: Что? Смерть? Ни на что.
Я: У вас есть тела? Или только голоса?
Ты: У нас есть тела. Мы не можем дотронуться до живых, но трогаем друг друга.
Я: Ты там не один?
Ты: Нет, не один. Здесь и другие покойники. Много мертвецов, очень много. Это хорошо. Только глупец мог сказать: «Ад – это другие люди».[60]Представь себе одиночество. Целая вечность – без людей, без разговоров. Слов нет – кроме своих собственных. Некого выслушать. И так – вечность.
Я: Мертвые любят поговорить?
Ты: Ну да. Мы все друг другу рассказываем о себе.
Я: А мы вас интересуем?
Ты: В смысле, живые? Ты думаешь, мы наблюдаем за вами? Смотрим мыльную оперу?
Я: Мертвым есть дело до живых?
Ты: Хватит-говорить-обо-мне-скажи-как-ты-относишься-ко-мне?
Я: Нет, что ты! Я… я все время вспоминаю тебя. Пусть эгоистично, признаю. Но я думаю о тебе. А ты обо мне?
Ты: Я же пришел.
Я:…
Ты: Что ты делаешь, Кэл? Какие-то странные звуки…
Я: Плачу. Ты забыл, как плачут?
Ты: А, да. Живые вечно плачут.
Я: Я так рад, что ты пришел, что мы можем еще раз поговорить. По-настоящему. Ведь я не выдумал тебя, нет?
Ты: Выдумал, конечно. Но это и есть – настоящее.
Отложив в сторону карандаш, Кэл сморгнул колющие глаза слезы и перечитал написанное. Ну ты и дурак, сказал он себе. Странный ты малый, чудной!
Громкий звонок в дверь.
– Это я, котик! – пропела в домофон Айрин. Калеб нажал кнопку, открывая дверь, и поспешил в кухню. Загудел, поднимаясь, лифт. Он как раз успел приготовить кофе.
– Тук-тук! – окликнула Айрин из коридора.
– Входи.
Айрин Джекобс, высокая, атлетически сложенная, ухмыляющаяся, вынырнула из-за угла. С плеча свисала большая сумка-макраме.
– Доброе утро, котик! – Чмокнув Калеба, она помахала у него перед носом белым пакетом. – Твой агент навещает тебя на дому и приносит тебе миндальные круассаны!
– Отлично! Выйдем на террасу? Славное утро, чего сидеть взаперти?
– Я не против. Обожаю твою террасу.
Калеб составил все на поднос – тарелки, чашки, кофейник в форме песочных часов – и понес на террасу. Айрин шла впереди, заглядывая в открытые двери. Прикидывает стоимость содержания квартиры и сколько он еще здесь продержится?
Он выставил угощение на стол в передней части террасы. Построенная из дикого камня высотка напротив нависала над ними, похожая на освещенную солнцем скалу. Стайка голубей вспорхнула с крыши, спикировала вниз и вновь поднялась в воздух, громко хлопая крыльями. В парке за углом раскаркалась ворона – последнее время в городе все больше становится хриплоголосых черных вещуний. На той стороне улицы по-прежнему висит афиша «Тома и Джерри», но хоть не так бросается в глаза при дневном свете, сливается со стенами и крышами.
– Симпатично, – заметила Айрин. – Просто и со вкусом.
Она была юристом в области шоу бизнеса, но взяла на себя обязанности театрального агента. Бывшая девчонка-хиппи, теперь она стригла курчавые волосы на Пятьдесят Седьмой и носила пиджак от Армани с джинсами и «крестьянской» блузкой, приобретенной в «секонд-хэнде». Лицо Айрин усеивали медные веснушки. Неистовый борец за гражданские права и кремень в бизнесе, к политике и работе она подходила с одинаковой – вот-я-вас! – усмешкой.
– Похоже, не высыпаешься, – она провела пальцем по векам. – Новая идея будоражит?
– Нет.
– В самом деле? А мне показалось, у тебя в кабинете возле компьютера записная книжка лежит – раскрытая.
– Телефонная. Я уже много месяцев ничего не пишу.
– В таком случае, – заговорила она, придвигаясь к столу, – мое предложение может тебя заинтересовать. Мне звонил Андраш Конрад, продюсер из Венгрии. Он только что приобрел опцион на «Страх полетов».[61]Ищет сценариста. Ему порекомендовали тебя.
– «Страх полетов»? – переспросил Калеб. – Да ему, по меньшей мере, лет двадцать.
– А то и тридцать. Из тех вечных проектов, что никак не удается осуществить. С годами интерес к нему поостыл. Но венгры думают, им досталось что-то новенькое, с пылу, с жару.
– Нет, Айрин. Прости, не могу.
– Почему? Ты же ничем не занят. А это халтура, спустя рукава.
– Не в проекте дело. Все равно, о чем бы ни шла речь. – Он глубоко вздохнул. – Я подумываю вовсе оставить свое ремесло.
Айрин даже глазом не моргнула.
– Тем более. Аванс – восемьдесят тысяч. Снять все равно не снимут. Это почти все равно, что не писать, только еще и денежки заплатят.
– Ты не слушаешь. Я хочу положить этому конец. Перестать писать.
– Надолго? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.
– Навсегда.
Айрин улыбнулась сладчайшей своей улыбкой – мол, ну и дурак же ты!
– У меня есть идея получше. Зарекись писать на год – если выдержишь. А там посмотрим.
– Почему никто не принимает меня всерьез? Ни моя сестра, ни психотерапевт!
– Ты все еще ходишь к Чин?
– Да.
– Потрясающая, верно?
– Вам все шуточки, – поморщился Калеб. – Творческий человек, нервы, да?
– Извини, – кивнула Айрин, – но от своих клиентов я только это и слышу. Да и сама: «Все, больше я этим не занимаюсь. Нужно что-то делать со своей жизнью. Китов истребляют. Или дельфинов. Или арктических сов. Бороться за мир во всем мире». Бла-бла-бла. Мы все только и делаем, что болтаем. Слова ничего не стоят. Если человек бросает писать, он просто бросает, и все. Никаких заявлений на публику. Кончено. Финита.
– Я и не пишу. Все кончено.
– Калеб, дорогуша! Я бы поверила тебе, если б прошло уже два года после «Хаоса». Но два месяца! Передохни, ты вполне заслужил отпуск. Ты попал под раздачу – с кем не бывает. Лично я полагаю, не стоило оставлять пьесу без хэппи-энда – и не только по коммерческим соображениям.
– Хэппи-энд был бы подделкой.
Айрин не слушала – все уже говорено-переговорено. Положила сумку на колени, переходя к очередному вопросу.
– Следующий пункт повестки дня: вечеринка в пятницу. – Она достала из сумки толстый конверт. – Распорядители прислали – приглашения с RSVP.[62]
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!