Мои красные туфли - Лиана Меррил

Эван вернулся с двумя алюминиевыми чемоданчиками, наполненными оборудованием. Аккуратно укрепил на треноге цифровую камеру, а вокруг Реймонда установил рефлекторы. На холодильник поставил цифровой магнитофон. Потом протянул к герою интервью маленький микрофон с прищепкой.

— Вот это надо прицепить на рубашку. Реймонд выпрямился в качалке.

— Валяй.

Эван прикрепил микрофон к отвороту рубашки, надел наушники и начал настраивать магнитофон на речь Реймонда.

— И много вы вдвоем снимаете этих документальных фильмов? — поинтересовался старик.

Карли заметила у губ Эвана раздраженную складку.

— Нет, мы не работаем вместе. Фильмы снимает Эван, а я обычно озвучиваю рекламные ролики и мультфильмы.

— Не смотрю мультфильмы и, как правило, стараюсь не обращать внимания на рекламу. А вы не поете?

Эван поставил складной стул за камерой, снял несколько пробных кадров и немного поправил объектив.

— В общем-то могу что-нибудь спеть чисто, но ничего интересного в моем пении нет.

Ответ, судя по всему, не разочаровал Реймонда.

— Я иногда играю на пианино в Палм-Спрингсе. А вы можете время от времени составить мне приятную компанию. Многого не потребуется. Всю работу «на зрителя» я беру на себя. — Он сделал вид, что играет на воображаемой клавиатуре.

— Подумаю, — честно ответила Карли. В конце концов, предложение работы всегда ценно. Приятно, когда можешь на что-то сгодиться.

— Порядок, — раздался из-за камеры голос Эвана. — Я готов.

— Красивое оборудование, — заметил Реймонд, разглядывая сначала микрофон у себя на груди, а потом камеру. — Сейчас все такое маленькое. Те микрофоны, которыми пользовались мы, были просто огромными. Сейчас их, наверное, уже и не найдешь.

— Ими все еще довольно часто пользуются. Многие предпочитают именно тот звук, который получается с этими старыми микрофонами.

— Не может быть!

— Вы готовы?

— Всегда готов! — подчеркнуто отчеканил старик. Прежде чем включить аппаратуру, Эван попросил Реймонда подписать бумагу на оплату. И вот наконец интервью началось.

— Можете ли вы что-нибудь рассказать о детстве Арлин в Огайо?

Реймонд улыбнулся, и на фоне загорелой, смуглой кожи сверкнули белые зубы.

— Она не слишком-то любила ферму. Нет, сэр. Наш отец выращивал кукурузу. Акры и акры кукурузы — точно так же, как и у всех фермеров в округе. Арлин кукурузу просто возненавидела — настолько, что, уже уехав в город, наотрез отказывалась ее есть. А я люблю кукурузу и скучаю без нее. Сейчас трудно найти настоящую свежую кукурузу. Кругом одна только консервированная да мороженая.

Интервью продолжалось больше часа. Реймонд не располагал какими-то новыми фактами, которых они еще не знали, но рассказ близкого человека был важен сам по себе: он добавил биографии Арлин глубину и новые краски. Эван оказался искусным, чутким слушателем и умело направлял рассказ, не мешая и не выставляя напоказ собственную персону. Карли внимательно слушала и смотрела. Работа Эвана производила сильное впечатление, а истории и анекдоты Реймонда казались забавными, хотя многие из них не заходили дальше кукурузы.

— Расскажите, когда вы в последний раз видели Арлин или получали от нее какие-то известия.

Реймонд пошевелился, и качалка тут же пришла в движение. Чтобы остановить ее, Карли пришлось упереться ногой в землю.

— Она только что вернулась из Парижа. Мы отправились в один ресторанчик и хорошо пообедали: бифштекс, жареная картошка, кукуруза. Потом она пошла навестить Пита, Пита Силвера, который в то время жил в Огайо. Арлин собиралась остаться на все лето, но не протянула и месяца. Ничего удивительного. Эти двое постоянно ругались.

Поправляя оборудование, Эван время от времени что-то незаметно записывал.

— А что вы почувствовали, когда поняли, что она пропала?

Реймонд лишь пожал плечами.

— Когда Арлин что-то задумывала, то непременно поступала по-своему, так ведь? И никогда ни у кого не спрашивала разрешения.

— А как вы думаете, куда она могла деться? Реймонд усмехнулся:

— Скорее всего живет где-нибудь потихоньку.

Эван задал еще несколько вопросов, а потом заявил, что интервью закончено, и поблагодарил Реймонда за помощь.

— О, всегда рад повторить! Я-то никуда уезжать не собираюсь.

Эван снял микрофон и начал разбирать аппаратуру.

— Я обязательно сообщу вам, когда фильм выйдет.

— Было бы очень приятно. — Старый музыкант повернулся к девушке и взял ее за руку: — Ну, а теперь, Карли, вы споете что-нибудь специально для меня?

— О, Реймонд! Мне, честное слово, очень приятно, но я на самом деле далеко не певица. Уверена, что у вас это получится гораздо лучше.

— Ну хорошо. В таком случае как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?

Карли рассмеялась:

— А что, это действительно возможно? Старик проказливо улыбнулся:

— Я был женат четыре раза.

— Ну, желаю счастья в пятом браке. — Карли поцеловала калифорнийского Казанову в щеку.

На обратном пути, когда «тойота» снова преодолевала канавы и ямы, выбираясь на шоссе, на переднем сиденье царила куда более легкая и дружелюбная атмосфера, чем утром, перед встречей с Реймондом Барлоу. Эван по-прежнему не стремился к общению, но и ледяным его тоже нельзя было назвать. Скорее, он казался просто тихим. А Карли настолько переполнилась рассказами старика, что и ей разговаривать не хотелось.

Они проехали уже половину спуска с Высокой Пустыни, когда Эван внезапно свернул на Индиан-авеню, в сторону Палм-Спрингса. Поскольку до объяснений он не снизошел, Карли пришлось самой спросить, в чем дело.

— Мне необходимо ненадолго остановиться.

— Хорошо. — В животе у Карли урчало от голода. Она принялась копаться в своей большой сумке. Однако там не нашлось ничего съедобного, кроме бутылки воды, коробки с мятными пастилками и жвачки без сахара в потрепанной упаковке. Рацион супермодели, но не нормального человека.

— Ты есть не хочешь? — с надеждой в голосе поинтересовалась Карли, пытаясь шелестом сумки заглушить очередную революцию в желудке.

— Когда остановимся, обязательно что-нибудь съедим, — коротко ответил Эван.

— Отлично. — Девушка с облегчением вздохнула. Коробочка мятных пастилок обещала десять калорий на три штуки. Карли засунула в рот сразу три, и от мятной атаки на глазах едва не выступили слезы.

Индиан-авеню сливалась со 111-м шоссе и превращалась в главную дорогу, пересекающую Палм-Спрингс. Карли с тоской смотрела на заманчивые вывески ресторанов и кафе. Над стоящими на улице столиками висели водяные охладители, окутывая обезвоженных посетителей прохладными влажными облаками.