Постсоветский мавзолей прошлого. Истории времен Путина - Кирилл Кобрин

Концерт в только что отвоеванной у исламистов Пальмире (впрочем, через несколько месяцев им же благополучно и уступленной), который был сыгран в мае 2016 года на открытом воздухе оркестром Мариинки под управлением Валерия Гергиева и с участием самого известного виолончелиста в мире Сергея Ролдугина, произвел должное впечатление за пределами России. Внутри страны эффект был значительно слабее по понятным причинам – Прокофьев с Щедриным мало кого занимают, да и целевая аудитория подобных шоу проводила майские праздники известно где и известно каким образом. Впрочем, это был акт именно внешнеполитический, рассчитанный на тех, кто слышал имена Баха и Прокофьева, читал про новейшие панамские аферы и содрогается от видеотриллеров, изготовленных «Исламским государством» (организацией, героически запрещенной на территории России). То есть речь идет о среднем классе в Европе и Соединенных Штатах, причем именно о белом среднем классе, той его части, что испытывает осторожную фрустрацию по поводу «исламской угрозы», «нашествия беженцев» и «традиционных ценностей», что бы под ними ни подразумевалось. Именно этой этнической и социальной группе на Западе адресована новорусская риторика и пропаганда телеканала RT. Есть, конечно, еще и западные леваки, те, что не без отвращения поддерживают Россию в конфликте с Украиной, но они исходят из своих интересов. Их ненависть к Америке столь сильна, что они предпочитают, как им кажется, меньшее зло. Плюс, конечно, леваки обижены на украинцев, свергающих Лениных с пьедесталов. Здесь леваки правы – Ленин тут ни при чем, он страдает за Александра Третьего, повесившего его старшего брата. Возвращаясь к концерту в Пальмире – он не для читателей Guardian и New Statesman, ибо они любят музыку поновее Прокофьева – да и посложнее Щедрина.

В каком-то смысле пальмирский концерт стал потешной версией Крестовых походов. Те начались после того, как турки-сельджуки захватили Иерусалим с его главными христианскими реликвиями. Только в XXI веке, в отличие от XI, в поход отправились люди, вооруженные не копьями, мечами и луками, а смычками и дирижерскими палочками. Впрочем, чтобы доставить все это культуролюбивое войско в Пальмиру, понадобились боевые самолеты и вертолеты, ракеты, танки и автоматы, не говоря уже обо всем прочем. Так или иначе, жест был сделан и воспринят должным образом. О реакции западной публики сказать что-либо невозможно – кроме того, что реакция явно была. Но вот содержание реакции политиков и прессы более понятно – и столь же предсказуемо. «Дурной вкус». «Демонстрация имперских амбиций России». «Запад с его либеральными ценностями оказался бессилен перед русским консерватизмом». Собственно, на этом можно было бы и закрыть сюжет – музыка сыграна, нужные слова сказаны, нужные средства освоены, героев-музыкантов и героев-военных украсили награды и премии. Плюс Мединский, этот новейший Боэмунд Тарентский, несколько укрепил свои пошатнувшиеся было позиции, побив карту скучного коррупционного скандала в своем ведомстве жирным тузом просвещенного героического патриотизма.

Конечно, все это то, что постсоветский человек называет «пиаром» – причем давно делает это безо всякого осуждения. «Пиар» стал такой же инструментальной, этически нейтральной частью российского сознания и речи, как «наезд» или «откат». Невозможно нечто разоблачить – или даже выразить к чему-то отрицательное отношение, – назвав это нечто «пиаром». Реальные вещи существуют рядом с рекламой несуществующих вещей, причем последние вовсе не являются менее реальными. Буддист хладнокровно отметил бы, что в мире сансары все состоит из отдельных дхарм, которые не лучше и не хуже других, и что «пиар» такая же дхарма, как и «любовь» или «котлета». Постсоветский гуманитарий с культурологическим уклоном непременно использовал бы словечко «симулякр», припомнив философа Бодрийяра. Человек без претензий на ученость или особую мудрость вспомнил бы небезызвестный американский фильм, который в России шел под названием «Хвост виляет собакой». Собственно, в этом смысле ничего больше из пальмирского концерта не выжать. Да, небольшой, но довольно громкий эпизод «гибридной войны». Да, все сделано ради картинки. Да, если присмотреться, то все это выглядит комично – сыграть Баха министру культуры, директору Эрмитажа, сотне собственных солдат и нескольким сотням чужих солдат, сотрудников изуверских спецслужб Асада и тщательно подготовленной массовке из «местных жителей».

Особенно забавно, что – выражаясь в духе «постколониальной теории» – перлы «западной» музыки исполняют «восточным людям», которые, скорее всего, эту музыку не слышали никогда (за Баха не поручусь, но уверен насчет Прокофьева и особенно Щедрина). Перед нами типичный колониальный жест, апеллирующий к «вечным ценностям» западной культуры (ибо понятно, что не арабы построили все чудеса Пальмиры), у которых теперь нашелся истинный защитник (Россия). Эта апелляция на самом деле идет поверх голов как местного населения (а арабы заселили эти места несколько даже раньше создания Древнерусского государства; остальные этнические группы тоже не вчера появились в Сирии), так и традиционной местной культуры. Местное население – не говоря уже о местной культуре – в данном случае никого не интересует и даже намеренно не берется в расчет. А расчет таков: в какой-то далекой варварской стране идет гражданская война, у власти там наш друг, мы в этой стране зачем-то (уже не помним зачем, но неважно) держим военные базы, так что для поддержания нашего статуса великой державы нам надо показать, что великая держава – это не только великая армия (с этим не очень хорошо, но с помощью телекартинки мы изъяны заретушируем), это прежде всего великая культурная традиция. Мы привезем эту традицию (в портативном складном виде) на денек в варварскую страну, продемонстрируем нашим конкурентам в великой схватке за величие, потом соберем обратно и отвезем домой. Ведь на самом деле все равно, где смонтировать выездное лего высокой культуры, главное, чтобы подтянули провода с электричеством, привезли телекамеры – ну и охраняли, конечно, должным образом. То, что все это унизительно для местного населения, – неважно. Война все спишет. В конце концов, сириец, перемещенный из пальмирского амфитеатра в беженский лагерь в Германии, превратится для российской пропаганды времен гибридной войны из друга во врага.

И, конечно, Ролдугин. Странно, что ни один из либеральных фельетонистов не позубоскалил на следующую тему: выездная филармония в пустыне понадобилась для того, чтобы продемонстрировать миру – у С. Ролдугина действительно есть виолончель за миллиард долларов. Вот ее и возят по миру под охраной целой армии. Дело того стоит. На виолончели за миллиард играют Родиона Щедрина – именно здесь сошелся вороватый постсоветский капитализм и советская интеллигентская культура. Еще одной темой для шуток могло бы стать название сыгранного Ролдугиным в Пальмире произведения – «Кадриль». Уж не знаю, кто утверждал плейлист концерта, но ничего, кроме тонкой издевки в отношении несчастных сирийцев, здесь обнаружить невозможно. Хотя не исключено, что перед нами – тайный знак, понятный только российским VIP-зрителям концерта. К примеру, вдруг Гергиев (или даже сам Ролдугин с благословения своего друга-президента) намекнул таким образом Мединскому на некое возможное важное кадровое решение в Министерстве культуры? Кадриль, как мы помним, решает все.