Ведьмин крест - Татьяна Форш

Хорошо, что он стал забывать про тот единственный раз, когда случился пожар, а дух-хранитель едва его не задушил. Хорошо, что Дмитрий поверил в ее оправдания. Хорошо, что он ничего не знает про эти сны, предшествующие исчезновениям неугодных, непочтительных слуг. Только Софья знала, что те все равно обнаружатся мертвыми.

– Любимый? – Софья коснулась пальцами его высокого лба, провела по линии прямого, точно выточенного носа. Пощекотала пышные усы. Прижалась к губам поцелуем. – Просыпайся!

Он нехотя открыл глаза и долго смотрел на нее. Наконец произнес:

– Софья, мне нужно будет ненадолго уехать. Илья, наверное, уже волнуется. Но я вернусь!

– Я не отпущу тебя! – Софья обиженно надула губки и тут же улыбнулась. – Не сегодня! У меня прекрасное настроение, и я не хочу испортить его твоим отъездом.

– Петр Иванович уехал больше недели назад, один. Я боюсь, что он сможет наговорить напраслину брату. Пойми, мне надо с ним увидеться!

– Увидишься. Только еще неделю побудь со мной. Прошу! К тому же дороги занесло. Не проехать… – Ее губ коснулась просящая улыбка. Она знала, что милый ей не откажет. Но все же знала и то, что если он захочет уйти, ни ей, ни ее духу-хранителю его не удержать. – А сейчас пойдем завтракать!

Она поднялась с постели, накинула на белоснежную сорочку халат и направилась к двери. В коридоре первого этажа было зябко. И тихо. Как в могиле! В обеденном зале тоже было пусто и сумеречно.

В душе зашевелился гнев.

Да как они могли?! Оставить ее и любимого без горячего чая и завтрака?!

Софья медленно пошла по коридору. Двери комнат, где жили служанки, почти все были открыты, но за ними она никого не обнаружила. В предпоследней комнате лежала на топчане, кутаясь в шаль, невысокая, светловолосая женщина неопределенных лет. Когда дверь распахнулась, она вздрогнула, попыталась сесть и зашлась в кашле.

Софья глянула на ее несчастное, красное от натуги лицо, и гнев ее утих. Она встала на пороге.

– Где вся прислуга? Отвечай. Еще вчера трое было!

– Маньку нашли сегодня в поле. Она к матери ходила, а на обратном пути ее волки задрали. Прям вся ейная грудина располосована! – проскрипела женщина. – Аленка-повариха с ней ушла. Только где она – неизвестно. Наверное, тоже… волки.

Софья нахмурилась. Странно, она точно помнила, что во сне была Манька и пацаненок лет пятнадцати. При чем тут какая-то Аленка?

– Значит, из прислуги осталась только ты?

– Еще знахарь. Он ночевал тут. Снадобье мне сварил.

– Где он?

– На кухне был. Дрова носил, чтобы камины затопить.

Не спрашивая больше ничего, Софья бросилась в кухню, которая находилась в левом крыле. Софья там почти никогда не бывала. Разве что кроме одного раза, когда после приезда в усадьбу ее мыли перед свадьбой.

Ладно, найдет она кухню! Главное, чтобы Захар не ушел!

Но искать никого не пришлось.

Едва она свернула в коридор, ведущий в левое крыло особняка, как едва не врезалась в угрюмого великана-бородача. Знахарь не удивился при виде нее, только взял за руку и так же молча повел за собой.

– Смотри. – Он открыл дверь в кухню и повел рукой, указывая на полупустые полки, коробы, чаны. – Твой амулет убил всех, кто хоть как-то облегчал тебе жизнь в этом доме. И все это ради чего? Ради возможности лишний раз помиловаться с трусливым братом хозяина? Вчера я сам проводил Алену из усадьбы и оставил тело Марии в поле на растерзание волкам. Софьюшка, пора остановиться! Пора взять верх над живущей в тебе силой! Ею убиты уже пятеро! Еще одна смерть – и тебя не станет!

– Я никого не убивала! Только свата! Помню, как он вдруг загорелся! И то по велению духа-защитника. Но я ничуть не жалею о его смерти!

– Когда ты одержима призраком, видишь всё, будто во сне.

– Хорошо. Может, все и так. Только если я сегодня убила слуг, где тогда доказательства? Я помню кровь! Много крови! На руках, лице. На ночной рубашке! Где она? Где моя окровавленная ночная рубашка? И если ты все видел, где тогда тело мальчишки? – Софья пытливо прищурилась. Значит, все же это было взаправду… Но и не ее в том вина, а духа-хранителя! Она не помнит этих убийств наяву!

– Мальчишку я снял с дерева и кинул в соляной подвал. Снег стает, выкопаю могилу. А ночная рубашка… я ее сжег. – Знахарь подошел к ней так близко, что Софья увидела в его синих глазах свое испуганное лицо.

– Так это ты снял ее с меня? – Она смущенно покусала губы и вдруг игриво улыбнулась, закопалась пальчиками в его окладистую бороду. – Ты видел меня обнаженной?

– Эка невидаль… – усмехнулся он в усы, и Софья поняла, что все время считала его старым, не видя его лица из-за густой поросли, а ведь он не стар. Наверное, немного за тридцать. – Что я, голых баб ни разу не видал? И в чай твоему хахалю сонных капель тоже я подлил. Не благодари! Ежели бы он увидел тебя поутру в той окровавленной сорочке, не миновать беды! Он еще от твоих пальчиков отойти не может. Такие, как он, хотят в жизни мягкого места да сладкого теста. А вот неурядиц они не хотят. Они их боятся! – Он перехватил ее руку и мягко сжал.

– Зачем ты мне помогаешь? – Софья, не отрываясь, смотрела на него. Как же она не приметила его? Не разглядела сразу? Высокий, косая сажень в плечах. Ну, борода неухоженная, усы. Зато глазищи – утонуть можно! Нос прямой, будто выточенный. И спокойно с ним, надежно, а если привести в порядок, еще и получше Дмитрия будет…

– Потому, что люба ты мне. Потому что знаю, как тяжело с нелюбимым, знаю, как больно от слов злых. Только не дело это с Митькой-барчуком кровать делить. Знаешь, что про него люди говорят? – Его пальцы сжались сильнее, причиняя Софье легкую боль. – Что ни одной юбки ни в поместье, ни в городе не пропустил.

– Врешь! – Софья дернулась, высвобождая руку. – Дмитрий не такой! Он меня любит! Слышишь, ты, деревенщина? Любит!!! Он не уйдет от меня!

– Уйдет. Как только найдет возможность. А не уходит, потому что боится! Твои силы напугали его до чертиков! Уж поверь мне… Думаешь, он забыл? Нееет! Ему проще дурачком прикинуться.

– Нет! Нет! Он любит! – Софья принялась отступать, глядя ему в глаза. Захар тоже смотрел на нее. Спокойно, с затаенной болью… А если он прав? И насчет Дмитрия, и вообще…

– Поверь мне! Я помогу тебе, Софьюшка. Я не оставлю! Никогда. – Он шагнул к ней. – Веришь?

– Нет! Не знаю… – Она вышла в коридор и сжала голову. – Не знаю… Не могу поверить! Больше – никому!

– Хорошо. Только пообещай, что попробуешь! И помни, надо избавиться от амулета. Надо схоронить его, и ты будешь жить! Иначе только смерть избавит тебя от его власти! – Знахарь вышел вместе с ней и, заметив идущего к ним Дмитрия, равнодушно пробасил: – Через час заложу сани, госпожа, и поедем в деревню. Еду купить надо. Мало ли сколь еще снегопады мести будут…