Франсиско Франко и его время - Светлана Пожарская

Окончательно легион был сформирован в середине ноября 1943 г. Легион состоял из трех воинских частей (трех бандер). О желании остаться воевать в России офицеры спрашивали только у солдат-пехотинцев, из которых и были составлены две бандеры, в каждой пехотной бандере было по четыре роты. Солдат специальных подразделений (артиллеристы, саперы, связисты и т. д.) оставили в приказном порядке. В «голубом легионе» было 2500 человек, командовал им полковник Антонио Наварро, бывший начальник штаба дивизии. То, что на Восточном фронте остался испанский легион, хранилось в глубокой тайне.

В испанских газетах не сообщалось об отзыве «голубой дивизии». Это связывают со страхом Франко перед покушением со стороны нацистских элементов в фаланге. Ходили слухи, что именно эти элементы при поддержке германских агентов готовят «государственный переворот», считая, что Франко недостаточно верен державам «оси». Хейс сообщал государственному секретарю 2 октября 1943 г. о связи немецкого гестапо с прогерманскими элементами фаланги, о снабжении их оружием в предвидении возможного вторжения германских вооруженных сил в Испанию. Однако слухи о готовящемся покушении на Франко не подтвердились. Сам же он сумел убедить немцев сменить гнев на милость.

В беседе с Дикгофом 3 декабря 1943 г. Франко разъяснил, что «такая осторожная политика отвечает не только интересам Испании, но и интересам Германии. Нейтральная Испания, доставляющая Германии вольфрам и другие продукты, в настоящее время ей нужнее, чем Испания, вовлеченная в войну»[246].

Испания, как и прежде, была наводнена агентами держав «оси». Мало того, в течение октября-декабря 1943 г., согласно информации, имеющейся у послов Англии и США, число их резко возросло, а их деятельность активизировалась. Среди этих агентов, действующих в Испании, были активные члены нацистской партии, офицеры гестапо, шпионы. По сведениям Хейса, резко возросло давление немцев на те элементы фаланги, которые занимали активную антинейтралистскую позицию.

27 октября 1943 г. в шести милях восточнее Лас-Пальмаса (Канарские острова) итальянский самолет атаковал американский патрульный самолет. Аналогичные инциденты произошли 28 октября и 1 ноября[247].

Фалангистская пресса прекратила открытые выпады против США и Англии, но по-прежнему вела антисоветскую кампанию.

Хейс, следуя указаниям Рузвельта, вынужден был вновь 21 октября напомнить министру иностранных дел Хордане о том, что «Россия — один из основных членов Объединенных Наций. Любые атаки против России будут рассматриваться как нападение на основного союзника Соединенных Штатов. Попустительство по отношению к нацистской Германии, с другой стороны, является попустительством по отношению к врагу Соединенных Штатов… Известия о военных победах в России доходят до испанского народа из многих источников, и испанцы достаточно умны, чтобы не быть введенными в заблуждение германскими коммюнике».

Хейс от имени своего правительства дал совет «в собственных интересах» Испании выполнить следующие «пожелания» США: «объявить о возвращении «голубой дивизии»; публиковать военные коммюнике России так же, как публикуются коммюнике других воюющих держав; прекратить атаки против России, будь то публичные выступления испанских официальных лиц, статьи испанских газет или передачи радио; немедленно перестать делать вид, что германская агрессия против России является «крестовым походом», в то время как само германское правительство во многих случаях признавало, что эта война носит завоевательный характер»[248].

На другой день Хордана сообщил Хейсу, что вывод «голубой дивизии» состоится 25 октября, и после этого ни один испанский солдат не останется на Восточном фронте. Дивизия будет репатриирована отдельными группами в течение ноября. Все в Испании знают о выводе дивизии, но «если об этом объявить публично, то создастся впечатление, что вывод дивизии связан с представлением британского посла, в то время как на самом деле это представление не оказало никакого влияния на вывод дивизии». Что же касается прочих вопросов, то их следует изучить и обсудить с Франко. А для этого потребуется неделя или дней десять[249].

Однако прошла неделя, затем месяц, а Хордана не торопился с ответом. Это вполне объяснимо — от испанского правительства требовали реальных доказательств политики строгого нейтралитета, в то время как основная линия внешней политики Испании оставалась все же прогерманской. В Германию по-прежнему вывозился вольфрам в обмен на германское оружие.

К тому же еще не улеглась тревога от известий, что, начиная с января 1943 г., на франко-испанской границе происходила усиленная концентрация германских войск. Как стало вскоре известно в Мадриде, германское командование разработало план оккупации северного побережья Испании, так называемую операцию «Гизела», которую предполагалось осуществить в апреле 1943 г., и хотя уже миновал апрель, но германские войска все еще не были отозваны с границы.

Не прибавляли спокойствия и вести из Берлина: 9 сентября 1943 г. германские газеты опубликовали интервью Геббельса, который обвинил Франко в предательстве: «Испанское правительство пытается радикально изменить свою внешнюю политику. Франко и испанский народ уже не верят в победу Германии и склоняются все больше и больше к англосаксам… Официальные круги полагают, что Рейх перестал быть бастионом против большевизма в Европе». 21 сентября это интервью перепечатала «The New York Times», расценив негодование Геббельса как ответ на коррекции политических пристрастий Франко[250].

Впервые о «траектории эволюции», как выразился сам Франко, он заявил американскому журналисту Генри Тэйлору 4 декабря 1943 г. Это было первое интервью с тех пор, как Франко стал главой государства, в котором бы шла речь о месте Испании, как выразился диктатор, в современном мире. Он внушил корреспонденту «Юнайтед Пресс», что образ Испании искажается за границей, что наносит ей ущерб: «Мы хотим, чтобы за границей знали об истинной идее Испании, об ее эволюции».

Для того, чтобы составить представление о траектории эволюции страны, поучал Франко, надо изучать историю возрождения испанских кортесов — «истинного центра власти в стране». Испанцы испытывают гордость за изменения такого рода, представляющие собой, по его словам, «шаги, которые могут обеспечить Испании место в сообществе наций»[251].

17 июня 1942 г. главой государства был подписан закон, учреждавший кортесы, которые, как говорилось в преамбуле закона, «являются восстановлением славных испанских традиций». В состав кортесов входили прокурадоры по должности и выбранные муниципалитетами и соответствующими корпорациями, министры, члены Национального совета фаланги, представители национальных вертикальных синдикатов, в состав которых входили как работавшие по найму, так и предприниматели, алькальды пятидесяти провинций, а также алькальды Сеуты и Мелильи, ректоры университетов[252].