Прощайте, скалистые горы! - Юрий Семенов

Улыбка прошла по лицам разведчиков, вспомнивших, как эти два смельчака без оружия шли по немецкому тылу и пришли к своим на полуостров Рыбачий, который теперь называют домом.

Ломов согласился с Громовым. Это решение он обдумал ещё прошлой ночью, поэтому и свернул на север. Но катера он хотел вызвать по радио.

Не хватало продуктов. Как ни экономил Чистяков, их почти не осталось. Целым сохранился только спирт во флягах, о нём как бы забыли. Обросшие щетиной матросы словно постарели, и Реймо уже не раз повторил по-русски слово «борода».

Норвежец, видимо, понял смысл разговора, подполз к Ломову. Он нерешительно, смущаясь, предложил на шлюпках уйти в Норвегию, чтобы немцы потеряли след отряда. У себя на родине он найдёт шхуну, а на ней в море — хоть на край света. Реймо затаил дыхание, нетерпеливо ждал ответа.

Ломов перевёл слова норвежца и задумался.

— Товарищ лейтенант! Думаю, толковое предложение. Хоть бы не в Норвегию, а километров за тридцать уйти в сторону, — живо согласился Чистяков.

— У моря всегда шлюпку найдём, — поддержал Шубный, и все почувствовали, что положение не такое уж и безвыходное.

Но всё же невесело было на душе. Приказ выполнили, но среди разведчиков нет Чупина и Драгунова…

Ломов поднял немецкий автомат и протянул его норвежцу. Глаза Реймо блеснули влагой. Он прижал к груди автомат, закивал головой и на родном языке, понятном ему одному, благодарил командира, матросов за доверие.

Донёсся шум приближающегося самолёта. Разведчики нырнули в укрытия под плащ-палатки. Наблюдать за воздухом остались Ломов и Ерошин.

Снежная крупа уже не падала. В чистом воздухе далеко были видны сопки. Невысоко в небе беззаботно плыли белёсые барашки облаков. Истребитель Me-109 кружился над сопками и можно было догадаться, что он кого-то ищет.

— Много не налетаешь без горючего, — с усмешкой сказал Ломов.

Бреющим полётом прошёл над сопками по кругу и ещё долго шарил в стороне на востоке.

Укрытия от снежной крупы и ветра замаскировали разведчиков от авиации врага.

— И это предусмотрел командир, — сказал Громов, сидя в укрытии.

— Предусмотрел. Не то что некоторые с широким клёшем, которые спят на вахте, егерей упускают, — пошутил Борисов и, глядя на покрасневшего Громова, дружески похлопал его по плечу. — Я шучу, Васёк. Чего только на войне ни бывает? Ты же не сам отпустил, а упустил. Вот и успокой себя этой грамматикой. А стыдиться надо, виноват. Устрой себе драйку, ох и помогает. Я тоже иногда отпущу гайки, а потом так подкручу — дыхнуть невозможно. Ну, а если в разведку идёшь или на операцию какую, тут, брат ты мой, не только все гайки подкручивай до отказа, но чтоб ни задиринки-придиринки к тебе не было, понял? Подумай об этом, о дисциплине-то, — серьёзно добавил он, глядя в открытые голубые глаза Громова.

— Немцы идут! — сообщил Шубный.

Отряд рассыпался по сопке, заняв круговую оборону.

По лощине со стороны аэродрома шли два немца, а левее, на сопке, показались ещё три автоматчика. Они двигались, не торопясь, далеко друг от друга, озираясь по сторонам.

— Ищут неуверенно, но почти без страха, думают, мы далеко на востоке, — шепнул Ломов Чистякову и посмотрел на часы. До темноты оставалось больше двух часов.

Ждали недолго. Трое автоматчиков подымались на сопку всё ближе к отряду, а двое свернули на север. Ломов не спускал глаз с патруля, и когда передний немец подошёл совсем близко, нервы его сдали. Короткая автоматная очередь разрезала напряжённую тишину. За командиром нажал на спусковой крючок кто-то из матросов. Автоматную стрельбу услышали двое солдат, ушедших на север. Они побежали обратно к аэродрому, иногда оборачиваясь на сопку, где погиб патруль.

Реймо, с разрешения командира, обшарил убитых и приполз, нагруженный тремя автоматами, патронами, шестью гранатами. Прихватил он и документы. Ломов положил их к себе в карман.

Ломов разделил отряд на две части. Чистяков, Громов и Реймо ушли на соседнюю сопку. Оставлять эту командную высоту Ломов сейчас не хотел. С двух сопок можно было обстреливать в широком секторе, создать видимость большого отряда. Две позиции затрудняли и окружение отряда.

Время шло. Разведчики сделали укрытия из камней, оставив амбразуры, наполнили патронами запасные диски. Только сейчас Ломов заметил на головах матросов сдвинутые на затылки бескозырки. Ленточки с золотыми якорями обнимали их плечи. Из-под расстёгнутых ватников выглядывали полосатые тельняшки.

— Идут! Идут, товарищ командир, — пробасил Борисов, пододвинув к амбразуре ствол автомата.

По лощине, со стороны аэродрома, шло человек пятнадцать немцев с собаками. Они быстро приближались. Метров за триста они свернули на юг и скрылись за ближней сопкой, а на ней уже показались вражеские автоматчики

Немцы хотели окружить сопку, где погиб их патруль, но по ним открыла огонь группа Чистякова. Тогда немцы решили, что отряд отошёл, и начали окружать другую сопку.

«Не иначе как дали приказ взять живыми. Тем лучше», — подумал Ломов и, дав возможность немецким автоматчикам подняться на склоны противоположной сопки, где находилась группа Чистякова, открыл огонь с тыла.

В это время на сопку, где находился Ломов, забрался миномётный расчёт немцев. Услышав рядом автоматную стрельбу, миномётчики кинулись бежать, но были уничтожены Шубным и Ерошиным.

— Вот к чему приводит неорганизованность, — сказал Борисов командиру и, довольный, заулыбался.

По камням били пули, с визгом рикошетили, но разведчики прекратили огонь, время сейчас работало на них.

К Ломову подполз молоденький Козлов и попросил разрешения добыть миномёт, торчавший около убитых немцев. Заманчиво было приобрести эту «лёгкую артиллерию». Ломов разрешил.

Козлов быстро пополз к склону сопки, остановился и, сжавшись в комок, прыгнул вниз за валун. Немцы открыли по нему огонь, но отважного разведчика прикрыли с сопок. Тяжело нагруженный, Козлов приполз обратно.

— Ротный миномёт, товарищ командир, — доложил он и, отвязав от пояса верёвку, тянувшуюся за ним, стал её сматывать. На другом конце верёвки было привязано семь лотков с минами и автомат «шмайсер».

— Это я, чтобы два раза не ходить, — пояснил Козлов, доставая из-за ватника три мины. Оказалось, он освободил специально один лоток и насыпал в него патроны, собранные у убитых.

— Молодчина! — дружески похвалил его Ломов. — Миномётчика у нас только нет… Ничего, я сам.

— Как нет! Я зря, что ли, в учебном отряде учился? — сказал Козлов и провёл рукой по чёрной трубе миномёта, как будто боясь, что её сейчас отберут.

— Оборудуй позицию, — приказал Ломов и, глядя на «шмайсер», подумал: «Без оружия и патронов не останемся».

Немцы ударили снова. Свистели над головами пули. Протяжно взвизгнули мины. Теперь никто из разведчиков не думал, что их хотят взять живыми.