Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

Сталин хорошо усвоил типичные элементы техники такого руководства. Оно заключалось в создании или в непредот-вращении мелкой вражды и ссоры среди меньших игроков. Такие отношения в его понимании, как неприязнь, взаимная ненависть, недоброжелательные отношения, истощают ресурсы и предотвращают союзы, способные бросить ему вызов. Он считал, что надо помогать тем, кто желает сотрудничать с ним, за счет непослушных чиновников и создавать обстановку недоверия и вражды между подкаблучниками, стремящимися объединиться, и т. д.

Таким оружием политического шарлатанства владели практически все великие правители и в первую очередь-диктаторы. Сталин был одним из мастеров стравливания своих подчиненных. Когда после ареста своей жены Молотов обратился к Сталину с вопросом — кто и за что ее посадил и не может ли он посодействовать ее освобождению, вождь ухмыльнулся и сначала кивком, а потом и перстом показал в сторону Лубянки, намекая, что это сделал Абакумов.

Скажите, после этого мог бы быть союз, дружба или товарищеские отношения между Вячеславом Михайловичем и Виктором Семеновичем? Хотя команду «фас» на арест Полины Жемчужиной, жены недавнего второго лица в государстве, естественно, дал хозяин Кремля. То же самое делал со своими подчиненными в своем аппарате НКВД и верный последователь Сталина Лаврентий Берия: стравливал, сталкивал, снимал, арестовывал, сажал и расстреливал своих же коллег.

Абакумов при всей порой жесткости своего руководства этих экспериментов не проводил. Он, как правило, защищал своих подчиненных. А подвели его опять партбояре, которые боролись за теплое место под кремлевским солнцем. Не без влияния Лаврентия Берии писались пасквили-справки его выдвиженцами, заместителями в разное время — Всеволодом Меркуловым и Иваном Серовым на быстрорастущего своего коллегу Виктора Абакумова.

Но и по Берии вскоре ударил Сталин. После казни главных обвиняемых «по ленинградскому делу» в октябре 1950 года начались новые перестановки сил в органах госбезопасности и Министерстве внутренних дел. Не доверяя больше Берии, Сталин сфабриковал дело о новом «националистическом заговоре», целью которого якобы было присоединение Мингрелии, одного из районов Грузии, где родился Берия, к Турции. Берия вынужден был «принять меры» к своим землякам. Он начал «чистку» грузинской компартии: снимал, сажал, расстреливал свидетелей.

12 июля 1951 года арестовывается Абакумов как лидер и «мозговой трест» якобы еврейского националистического заговора в органах МГБ в маленковско-рюминской трактовке.

В октябре того же года Сталин нанес еще один удар по Берии, заставив его арестовать старых сотрудников прокуратуры и госбезопасности еврейской национальности. Начались аресты… Вот только несколько имен: Наум Эйтингон, Леонид Райхман, Лев Шварцман, Лев Шейнин, Иван Майский…

Со смертью Сталина прекратилось пополнение списка его жертв. Продолжил этот список уже «дорогой и любимый» Никита Сергеевич Хрущев, но это уже другая тема из другой истории, а может, и другая книга.

И все же главная причина немилости Сталина к начальнику генерала Кравченко Абакумову завязана скорее не на обвинениях Рюмина, а в неожиданно появившейся трусости министра госбезопасности войти в клинч с Берией. Как известно, в начале 50-х Сталин понимал, что могильщиком его может быть только один человек — Берия, ведь предают и продают только близкие, а поэтому дал указание Абакумову произвести аресты среди земляков Берии — выходцев из Мингрелии.

Существует версия, что во время инструктажа он намекнул однозначно на Берию, заявив:

— Ищите в заговоре «большого мингрела».

Абакумов должен был и сам понять, кого подразумевал вождь в образе «большого мингрела».

Сталин ждал, проходили дни-недели, но результатов-никаких. Дело продвигалось слишком медленно, что объясняло боязнь или жалость Виктора Семеновича подводить под расстрельную статью Лаврентия Павловича, с которым в последнее время он постоянно конфликтовал.

Когда Сталин это понял, Абакумов был обречен. Он уже не доверял и ему, несмотря на то что для Виктора Семеновича Иосиф Виссарионович был не только вождем, но и самой совестью.

«Не хочешь мне помочь, — мог так подумать вождь, — сам сядешь. Струсил, а еще министр госбезопасности! Ну тогда пеняй на себя».

Так и получилось!

Вот такой был начальник на Лубянке у Николая Григорьевича Кравченко. Конечно, многого, что сегодня нам известно о деятельности Абакумова, молодой генерал не знал…

Закончилась Тегеранская конференция. Судя по датам прохождения службы, новоиспеченного генерала Николая Григорьевича Кравченко снова отправляют на войну, но на войну в глубоком тылу. Словно прячут заслуженного человека, боевого воина, неожиданным образом нашедшего генеральское звание.

Сначала его направляют начальником управления контрразведки Смерш по Среднеазиатскому военному округу, кстати, там находилась малоизвестная современникам школа Смерш, которую он как начальник окружной военной контрразведки курировал и опекал. Потом генерал Кравченко становится начальником Управления контрразведки Смерш НКО СССР по Туркестанскому военному округу. А с 1 октября 1945 года по 4 февраля 1946 года он проходит службу в должности начальника управления контрразведки Особого военного округа Кенигсберг.

Небольшая историческая справка.

После окончания Второй мировой войны были ликвидированы фронтовые управления, а на территории Кенигсберга и прилегающих к нему районов создается Особый военный округ Кенигсберг с восьмью периферийными и одной центральной военными комендатурами. Когда наши наступающие части ушли вперед, сразу встал вопрос о границах, которые поначалу существовали условно, а также режиме проживания гражданского населения.

Командующим Особым военным округом был назначен генерал-полковник Кузьма Никитович Галицкий. Кстати, боевой генерал закончил войну взятием важной военно-морской базы Пиллау и пленением крупной группировки противника на косе Фрише-Нерунг.

Первой советской властью на территории бывшей Восточной Пруссии, отошедшей к СССР, стали военные в лице уже упоминаемых военных комендатур, которые были вынуждены заниматься и гражданскими вопросами. Им нарезался широкий диапазон действий — от охраны находящегося здесь имущества до приведения города в порядок с учетом огромного количества баррикад и завалов.

Вначале советского цивильного населения в городе не было. Но время требовало рабочих рук, поэтому при комендатурах стали создаваться так называемые гражданские управления. И потекли люди из российской глубинки. Одним из героев этого переселения был и Владимир Шмелев, фрагмент воспоминаний которого вынесен автором в эпиграф.

Генерал-майор Николай Григорьевич Кравченко прибыл к новому месту службы в качестве начальника управления контрразведки Смерш НКО СССР Особого военного округа Кенигсберг 1 октября 1945 года. Управление находилось в стадии формирования и размещалось в здании по нынешнему проспекту Победы в доме № 124. Следует отметить, что местные жители называют до сих пор это здание чекистским термином — Смерш.