Ее настоящая жизнь - Антон Леонтьев

Нина не сомневалась: посреди бела дня, на заполненных людьми улицах, никто на нее снова не нападет, но все равно прижимала сумочку к себе, внимательно всматриваясь в лица тех, кто проходил мимо нее.

Итак, за последние двенадцать часов ее пытались похитить, а потом отравить. Или, не исключено, усыпить при помощи наркотиков, чтобы потом опять же похитить.

Это было ужасно – с одной стороны. А вот с другой – очень многообещающе. Потому что это значило: ее расследование кому-то мешает, что было сигналом: она на верном пути.

Но при чем тут эти чертовы наркотики?

Прошатавшись по деревушке, погруженная в размышления Нина услышала, как часы бьют полдень. Ну да, именно на это время она и договорилась о ланче у Каролины Шеппард.

Ужасно хотелось есть, ведь она толком и не позавтракала, перекусив последний раз в гостях у мисс Ганнет.

Но если она и будет что-то вкушать у Каролины, то чай уж точно пить не станет!

Оказавшись около опрятного коттеджа, Нина взялась за дверной молоток, однако дверь распахнулась сама – и Нина увидела улыбающуюся Каролину Шеппард, явно ожидавшую ее.

– Проходите, милая моя! Как же я рада вас видеть!

Девушке отчего-то пришла на ум сказка про ведьму, завлекавшую к себе путников, а потом без промедления отправлявшую их в печку.

Каролина – надо отдать ей должное – была гостеприимной хозяйкой, но, когда она взялась за чайник, явно желая наполнить чашку гостьи, Нина воскликнула:

– Нет, никакого чая!

Каролина, лукаво посмотрев на нее, произнесла:

– Ах, вы, как и месье Пуаро, пьете только какао? Или жуткий наисладчаший смородиновый ликер? Он у меня тоже имеется!

Она вернулась с крошечной изящной бутылочкой, но Нина заверила, что нет, не пьет.

И только проследив за тем, как Каролина сама наслаждается чаем, который налила себе из чайника, Нина переменила решение и позволила себе попробовать этот напиток.

Убедившись, что чай, как и везде в Кингз-Эббот, просто великолепен.

Главное, чтобы он не был приправлен наркотиками.

Каролина болтала без умолку, однако при этом весьма ловко ввертывала разнообразные вопросы, и Нина поняла: та пригласила ее к себе, чтобы выкачать информацию и узнать о том, как же продвигается расследование.

Поэтому Нина решила огорошить ее вопросом:

– Говорят, что у вас в деревне существует проблема наркотиков?

Рука Каролины дернулась, и она едва не пролила себе на блузку чай.

– О, кто это говорит, милая моя? Нет, поверьте, наркотики – это нечто от нас страшно далекое. Это в Лондоне, как недавно писали в газете, полно наркоманов, а у нас, в нашей деревушке, их нет и подавно!

Нина возразила:

– Но капитан Ральф Пейтен сейчас в клинике, лечится от наркотической зависимости. Да и покойный муж покойной миссис Феррар был, по слухам, тоже наркоманом…

– Он пил! – заявила со знанием дела Каролина. – Причем по-черному!

А потом, поставив чашку на блюдечко, произнесла:

– Впрочем, вы правы, милая моя… Да, похоже, у нас в деревне имеется эта проблема, я припоминаю, что и Джеймс в свое время о этом говорил.

Джеймс – ее брат, доктор Шеппард.

Не исключено, ею же самой и убитый.

Это был первый раз, когда Каролина вспомнила его во время разговора.

– И что же он говорил? – пожелала знать Нина, но Каролина отмахнулась:

– Ах, я уже толком и не помню…

Девушка не сомневалась: Каролина врала. Отлично помнила, только почему-то не желала ей сообщать.

Но почему?

Однако, пользуясь подвернувшейся возможностью, Нина продолжила:

– Вам ведь наверняка недостает Джеймса…

Каролина поднялась и, подойдя к окну, после долгой паузы произнесла:

– Я так его любила… Он был моим младшим братом, причем я после трагической, столь ранней, смерти его матери и моей мачехи исполняла, можно сказать, ее роль – я ведь намного старше Джеймса…

Нине не терпелось узнать, отчего же умерла мачеха Каролины и мать Джеймса Шеппарда, но она, разумеется, не стала этим интересоваться.

Или Каролина мачеху и убила?

– Как жаль, что так все получилось, – продолжила Нина. – Ведь ваш брат, которого я не имела чести знать, был так молод, полон планов…

И хотел вскоре сочетаться браком с мисс Ганнет, вырвавшись наконец из-под домашнего надзора вездесущей Каролины.

– Мой сводный брат. Да, собственно… Его мать вышла замуж за моего отца, отставного полковника, когда мне было уже… впрочем, неважно сколько! Но это не имело никакого значения, Джеймс и я были неразлейвода! – заявила Каролина, и Нина поняла, что не верит ни одному ее слову.

Ни одному.

– Ему никто не требовался, кроме меня. И мы жили душа в душу!

Доктор хотел наконец сбросить с себя оковы старшей сводной сестры, которая довлела над ним, запрещая ему, скоро как сорокалетнему мужчине, вести личную жизнь – и в памяти Нины отчего-то снова всплыл год рождения доктор Шеппарда.

1888.

Отчего, собственно? Ну, три восьмерки, разве это о чем-то говорит? Похоже, да, но она все еще не могла понять, о чем именно. И даже если и говорило, то как это могло вывести ее на след того, кто убил и доктора, и Роджера Экройда?

Хотя не исключено, что та, кто убила и одного, и другого, стояла перед окном и предавалась воспоминаниям.

– Я слышала, что ваш брат был помолвлен и намеревался жениться… – произнесла осторожно Нина. И Каролина фыркнула:

– Ах, это все Фелиция Ганнет сплетни распространяет! Ничего подобного, могу вас уверить, все это нелепые фантазии фрустрированной старой девы, вовремя не отхватившей себе мужа.

Ну да, милочка, как и ты сама, поэтому-то и вцепилась в своего сводного брата, словно клещами.

– …Ну да, вообразила, что Джеймс был в нее влюблен, а я ведь знаю, что Джеймс любил только меня!

Нина мягко возразила:

– Но ведь вы его сестра…

Каролина, надвинувшись на нее, сверкнула водянистыми глазами, и девушка подумала: если эта мужеподобная особа вдруг решит что-то сделать с ней в пустом доме, то она вряд ли сможет ей противостоять.

Тем более что сумочка с марокканским кинжалом осталась висеть на вешалке в прихожей.

– И что из этого, милая моя? Кто вообще сказал, что Джеймсу требовалась жена? Ему было и так хорошо со мной, своей сестрой!