Лестница в небо - Артём Помозов

Тот мажор сдох, подобно псу, как ему и полагалось.

Люди стояли и смотрели на остывающий труп. И не из-за того, что они глубоко сожалели о его прерванном существовании. Просто это было первое яркое событие за долгие годы их пустой жизни.

Никита вышел из квартиры…»

– …после такого оставаться в городе – расписаться в своем смертном приговоре. Семейка-то не просто так богатенькой была, за ней наверняка кто-то стоял. Пришлось бежать…

«…Никита включил нейтральную передачу, затянул ручник и заглушил двигатель.

„Пежо 605“ тряхнуло.

Слева от машины простиралась заледеневшая река.

Кожаная куртка и маска лежали в сумке в багажнике. Сейчас Никита нацепил на себя простую ветровку. Неподходящая одежда для зимы, но ему было все равно.

Хлопнул дверью.

Улица обдала ледяным дыханием.

А автомобиль остался дожидаться сотрудников милиции…»

– …это был две тысячи шестой год. Еще годик до зарождения нашей Зоны оставался. Сюда двинуть не мог по вполне себе понятным причинам. – Он улыбнулся. – А потом уже, когда тут вся движуха началась, узнал. Подумал, что здесь смогу начать все сначала. Как видишь, начал. Но не с военными, само собой, как всем рассказывал. А с наемниками. На ученых пахал сначала, навыков набирался, потом, когда кланы начали формироваться, всякие заказы на убийства исполняли, несколько раз проводником подряжался. Да до хрена чего я натворил. Много на мне крови, Скай.

Скай молчала.

Минуту, две, три.

Не находила, что сказать.

– Это же останется между нами, ведь так?

– Д… да… да, хорошо… Мне… мне нужно выйти… Подышать воздухом. Прости, Коннор.

И она выскочила в коридор.

Наемник остался в гордом одиночестве.

– А знаешь что, Скай? – уже в пустоту выговорил он. – Будь у меня шанс все переиграть, я бы поступил аналогично. Ничего не меняя. Такой уж я. С обостренным чувством справедливости.

* * *

Андрей обошел развороченный БТР-80. Корпус боевой машины был изрешечен пулями, навылет пробит, как дуршлаг, да весь покрыт копотью. Колеса спущены, оплавлены, что неудивительно. Венчали надгробие крупнокалиберный пулемет Владимирова да тело пулеметчика, торчащее из люка.

Следующая преграда – БРДМ поперек узкой улочки. В верхнем бронелисте, у самой башни, – оплавленная дыра от кумулятивного заряда. Башню сорвало, скинуло, у разбитых гусениц теперь она валялась.

– Вот она, ваша последняя, но несбывшаяся надежда на победу.

Распотрошенная анархистами белая «Газель» давно догорела, превратившись в черный остов.

Сейчас вокруг грузовичка собрались бойцы объединенных группировок. Те счастливчики, что пережили бойню на улицах Припяти.

Чехов вышагивал мимо стоящих на коленях выживших врагов. Периодически останавливался перед каждым, в глаза им заглядывал, улыбался, как хищник, и дальше шел, размахивая пистолетом.

Выживших исовцев было двенадцать человек. И прямо сейчас решалась их дальнейшая судьба.

Рахман сидел неподалеку. Рядом с ним суетился Огонек, обрабатывая своему лидеру несерьезные раны. Отошел ненадолго, флягу принести. О том, что случилось в том злосчастном дворике, никто из свидетелей так и не рассказал.

– Отпусти их, – Андрей положил ладонь на плечо Чехову. – Пускай катятся на все четыре стороны. Это не, мать их, профессиональные бойцы, а обычные сталкеры. Завербованные пацанчики, как Летов или… или Кот…

– Кот? – переспросил Чехов.

– Тот майор, что командовал их отрядом. Был завербован, у нас состоял. Я же пять минут назад рассказывал.

– А! Точно. Прости, мозги другим забиты. Хм… Отпустить? После того, что они сделали с твоими людьми? После того, как мои люди костьми тут легли? Нет, Рэй, так не пойдет.

– Мы не должны опускаться до такого. Хватит с нас убийств. Хватит смертей. С этими тварями покончено. С Малининым покончено. С Котом покончено, – добавил Андрей. – А эти… Пусть хоть к ренегатам с Озер примкнут. Нам-то какая разница? Или вольными станут, искупят ошибки прошлого. Или вообще свалят из Зоны. Чехов, я сам хочу крови, сам хочу поквитаться за своих парней, но, блин, они безоружные. И мне уже надоело убивать. Насилие порождает лишь насилие, и за смерть платят смертью. Правда. Пора разорвать этот круг.

– Ну, не ты же жмешь на спусковой крючок, Рэй. – И выстрелил одному из пленников в лоб. – Не хочу оставлять за своей спиной потенциальную угрозу. Я слишком умен для этого. – Снова выстрел. – Ты сам знаешь, на что способны эти твари. Твои «просто завербованные сталкеры». – Вновь нажатие на спуск. – Ты сам знаешь, что они подонки. Падаль должна стать падалью. Окончательно. Как там? Прах к праху.

Дульные вспышки озаряли вечерний город.

А Андрей и другие анархисты просто ошарашенно следили за казнью.

Бах-бах-бах.

Крики, мольбы о прощении.

Бах-бах-бах.

Ударовцы о чем-то мирно переговаривались между собой, словно не замечая действий своего командира.

Бах-бах-бах.

– Вот и все, Рэй. – Чехов закончил, спрятал пистолет. – Давай. Собирайтесь. Вы же помните, что пока можете жить на нашей базе. Милости просим, пока не найдете новую точку. И еще одно. Я отправил отряд своих бойцов, чтобы прочесали то место, о котором ты говорил. Ну, тот туннель, куда ты выломал дверь в одной из комнат в прачечной…

* * *

Разведывать, что это за место такое – Путепровод, отправились трое мужиков из «Удара». Экипировались, собрались да поперлись исполнять приказ. Никто из них не ждал подвоха, никто не думал, что здесь может быть опасно. Андрей убедил, что разобрался с Котом и тот свалился в какой-то лаз или дыру в полу.

А кто еще мог бы бегать по этим туннелям, если исключить крыс?

В этом убеждении и заключалась их самая главная ошибка.

Тоненькие ручейки грунтовых вод сбегали по стенам, действуя сталкерам на нервы. Отряд, подсвечивая себе путь фонарями, прикрепленными к автоматам, продвигался в глубь подземной коммуникации.

– Смотрите, что тут, – заметил боец по прозвищу Шорох.

Командир и посмотрел.

Надпись, как в самых дешевых хоррорах или триллерах, которые он смотрел в глубоком детстве на кассете, арендованной в видеосалоне:

«НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ»

– И че?

– А вон, на песке и пыли, следы свежие, – уже Шилов, второй боец.

– Какого хрена?

– Может, слинял кто?

– Да всех перебили. Кот тот только. Но Андрей сказал, вальнул гада.