Белый фрегат - Наталия Осояну

Она вложила узкую кисть – с пальцами, холодными словно лед, – в его руку и с трудом поднялась. Айлантри запоздало вспомнил о правиле трех шагов и нахмурился. Секретарю старейшины было что скрывать. Но бросить эту растерянную, испуганную девушку в такой момент показалось ему немыслимой жестокостью, поэтому он подвел ее к ближайшему креслу, налил в пустой бокал воды из графина и помог утолить жажду. Ее зубы стучали по краю бокала. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной… и капитан Фейра, как теперь понял Айлантри, обращался с нею с безумной смесью деланого безразличия и мучительной нежности.

От этого открытия ему почему-то сделалось грустно. Он сказал не оборачиваясь:

– Откройте конверт. Там должны быть подробности обвинения.

– Я и так все знаю, – ответил Фейра с коротким и мрачным смешком. – Много лет назад из-за меня погиб алхимик Лейст Крейн, чьим именем я потом воспользовался, потому что… неважно. Таллар Крейн – его приемный сын. В то время он был студентом, а сейчас, наверное, достиг немалых высот в Росмере. Так или иначе, нет ничего удивительного в том, что он рад возможности мне отомстить.

В глазах целительницы Айлантри вдруг увидел мольбу. Он замер, размышляя. Рейнен Корвисс не соизволил поделиться планами со своим секретарем, но не составляло труда догадаться, что, раз уж Кристобаль Фейра ему для чего-то нужен, фениксу следует помочь. Однако нахальный и жестокий моряк не вызывал у Айлантри симпатии. Птенчик-в-очках знал, что такие, как он, обычно считают близорукого, щуплого магуса чуть ли не кукушкой. А тут еще имя знаменитого предка, носить которое – большая честь и большая, в его случае, наглость.

Но этот взгляд…

– Отомстить? – повторил Айлантри, поворачиваясь к Фейре. Тот стоял, упершись кончиками пальцев в край стола, и смотрел на запечатанный конверт. Темные волосы падали ему на лицо, скрывая эмоции. – Я сейчас задам один вопрос, князь, и попрошу ответить на него правдиво. От этого зависит очень многое.

Фейра кивнул.

– Вы убили Лейста Крейна?

– И да и нет, – раздалось в ответ. Когда Айлантри сердито и растерянно тряхнул головой, феникс сухо рассмеялся и, выпрямившись, посмотрел ему прямо в глаза. – Он, без сомнения, погиб из-за меня. Но проблема в том, что я позабыл почти все, что случилось в тот день. Мне сказали, был взрыв… однако все, что я помню, – это лицо Лейста, который забирает у меня корзину с покупками, а потом… потом я в море, весь в порезах и ожогах, тону… К сожалению, мне больше ничего не известно.

«Он, без сомнения, погиб из-за меня».

Айлантри взял конверт, к которому феникс так и не прикоснулся, и взломал печать. Внутри был лист бумаги, на котором красивым почерком излагались обстоятельства дела, совпадавшие с тем, что сказал Фейра, во всем, кроме той детали, которую он не озвучил: Таллар Крейн, капитан на службе в гарнизоне Росмерской крепости, считал, что его приемного отца убили при помощи первопламени, Фениксова огня. Эта версия, насколько мог судить Айлантри, выглядела весьма убедительно.

– У вас были причины его убивать, князь?

– Мне не всегда нужна для этого причина, – сказал Фейра и вытянул перед собой правую руку. Айлантри не успел даже удивиться, как она окуталась пламенем, которое превратилось в подобие латной перчатки – не переставая при этом гореть, – а за спиной феникса вспыхнули два больших красно-черных крыла. Повеяло жаром, словно из огромной печи. – Я пират и мятежник. Боюсь, мне нечего предъявить в свое оправдание.

Айлантри кивнул. Он уже об этом подумал и понял, что ни один из известных ему защитников не возьмется за такое дело. Конечно, он мог надавить, используя имя и авторитет как старейшины, так и собственного легендарного предка, но ему это претило.

Оставалось лишь одно…

– Я сам буду вас защищать, – сказал молодой ворон и, поправив очки, протянул руку фениксу. Тот ничем не выдал удивления, но первопламя погасил, а потом шагнул навстречу. – Быть может, я об этом пожалею.

На лице Фейры появилась странная улыбка.

– Возможно, – сказал он. – А быть может, и нет.

* * *

Росмерский Дворец правосудия был громадным и устрашающим. В его просторных коридорах можно было переговариваться только шепотом, потому что под высокими сводами жило эхо, которое так и норовило подхватить слова и донести их до всех ушей поблизости. Эсме, еще не вполне владея собой, все время озиралась по сторонам и несколько раз чуть не отстала, так что в конце концов молодой ворон взял ее за руку.

Кристобаль шел впереди; с двух сторон от него вышагивали черно-белые стражники, бряцая оружием.

– Лейст Крейн, – тихо сказал Айлантри, искоса поглядев на нее. – Вы что-то о нем слышали? Князь рассказывал о том, что случилось сорок лет назад?

Эсме покачала головой. До знакомства с Кристобалем Крейном она не очень-то прислушивалась, что о нем болтают люди, а потом, когда узнала правду, и вовсе перестала обращать внимание на сплетни. Сам Кристобаль никогда не рассказывал, почему назвался именно так, а не иначе. Имена он менял часто – и ведь теперь она знает еще одно…

[Ему есть что скрывать, да-да.]

– Понятно, – пробормотал Айлантри, хотя Эсме в этом сильно сомневалась. Она невольно пожалела молодого ворона, который оказался втянут в их неприятности, но им больше неоткуда было ждать помощи – разве что от самой Эльги… – Ничего-ничего, – прибавил магус в очках, заметив выражение ее лица. – Все будет хорошо. В конце концов, прошло сорок лет, и доказать, что убийство совершил именно князь Фейра, совсем не просто.

– Там, где случилась вспышка, – ищи следы феникса, – произнесла Эсме неожиданно для самой себя. Айлантри остановился и, удивленно моргая, свободной рукой поправил очки. – Есть такая поговорка…

Ворон помрачнел. Он открыл рот, собираясь что-то ей сказать, но в этот момент раздался громкий звон – часы у входа пробили полдень, и их услышали все люди и магусы, находившиеся во Дворце правосудия.

Широкие двустворчатые двери, у которых остановились блюстители, Фейра, Айлантри и Эсме, распахнулись.

Зал суда оказался просторнее коридора, но мрамор здесь был не белый, а красновато-коричневый, словно запекшаяся кровь, отчего Эсме почувствовала себя еще хуже. Ее зазнобило, в висках загудела боль. Драпировки на окнах, гобелены на стенах и деревянные резные панели гармонировали по цвету с мрамором. Зал производил на редкость гнетущее впечатление.

На возвышении у дальней стены в похожем на трон кресле с очень высокой спинкой восседал Дух Закона. Теперь она не искала в нем сходства с Рейненом Корвиссом и отчетливо понимала, что это не человек, не магус, не мерр, а особенное, единственное в своем роде существо, живущее по совершенно иным правилам, нежели все прочие. Костлявые руки с длинными пальцами лежали на подлокотниках кресла, голова была опущена так низко, что острый подбородок уткнулся в грудь. Он сидел совершенно неподвижно и выглядел механическим големом, у которого закончился запас огня, но Эсме знала – это не так.