Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер

Изустная папская пропаганда распространила, будто бы Манфред отравил сводного брата, как раньше приписывала Конраду вину за смерть его младшего сводного брата, 15-летнего Генриха (умершего в январе 1254 года). Среди сыновей и внуков Фридриха II смерть за несколько лет собрала богатый урожай. Когда изгнанный в 1256 году из Тосканы Фридрих Антиохийский умер, сражаясь за свою прежнюю резиденцию в Фоггиа, занятую папской партией, из сыновей Фридриха в живых кроме плененного в Болонье Энцио остался только Манфред, преследующий на Сицилии свои интересы с невиданной жестокостью и коварством. В 1258 году, нарушив право наследования своего племянника Конрадина, он присвоил себе сицилийский трон, и после этого утвердил во всей стране подчеркнуто антигерманскую политику правления, а затем еще раз вернул былую роскошь императорского двора Сицилии. Поэты, певцы и ученые получали дружеский прием при дворе мецената, который сам был весьма одарен музами. Все это в глазах Папы Урбана IV означало непосредственную опасность полного обновления штауфенского императорского дома. Поэтому в 1263 году он пожаловал Сицилию в лен Карлу Анжуйскому, и в борьбе с хорошо вооруженными французами в 1266 году Манфред потерял корону и жизнь.

Через два года начался заключительный акт драмы штауфенского дома. Родившийся в 1252 году в Баварии и выросший там же под присмотром своего дяди, герцога Людвига II, сын короля Конрада (также Конрад, позже названный на итальянский манер Конрадином) получил титул герцога Швабии и претендовал на королевский трон Сицилии и Иерусалима. Наследованию германского трона прежде всего воспрепятствовал Папа. Когда же «наследство» Конрадина досталось Карлу Анжуйскому, пятнадцатилетний юноша организовал поход через Бреннер, чтобы вернуть свое. Он отправился из Вероны в Рим, сопровождаемый лишь несколькими сподвижниками из Германии и зараженный энтузиазмом приверженцев Штауфена (с деньгами некоторых итальянских городов) и был восторженно встречен «народом и сенатом», а оттуда двинулся к сицилийской границе.

Правление притворно-набожных и жестоких французов расценивалось как чуждое, и было в тягость населению Сицилии, прежде всего мусульманам. Поэтому, узнав о приближении Конрадина, переселенные Фридрихом в Люцеру сарацины, а также дворяне, полностью лишенные влияния новыми французскими властями, сразу же схватились за оружие. Они ратовали за восстановление штауфенского рода на его старых позициях. Однако в битве при Таглиакоццо (23 августа 1268 года) армия Конрадина была полностью разбита, хотя начало было обманчиво успешным. В упоении местью победители уничтожили целые гибеллинские дворянские семьи, как и сарацинскую Люцеру. Самому Конрадину сперва удалось скрыться, но при побеге он был узнан, взят в плен и продан Карлу Анжуйскому. Тот же осудил его как предателя и приказал отрубить ему голову 29 октября 1268 года.

За сценой большой политики в тюрьме томился еще один потенциальный наследник штауфенского трона, однако свобода не была возвращена ему никогда. Король Энцио жил – как уже говорилось – до 1272 года в относительно гуманном плену в Болонье. Трое сыновей Манфреда с 1266 года были закованы в цепи в Castel del Monte, замке для развлечений, который Анжуйский использовал в качестве тюрьмы. Говорят, что они были выпущены только через 30 лет, то есть намного позже смерти Карла (1285). Последний сын умер лишь через 40 лет в безумии и ужасной нищете.

Значительным поводом для ужасающей жестокости должно было быть отрицательное отношение к режиму французов у большинства жителей Сицилии, которое изначально давало хорошие шансы штауфенскому претенденту на трон. Когда в 1282 году нарастающая ярость от чиновничьего произвола и невыносимое бремя налогов нашли выход в «кровавой вечерне», которая ограничила господство французов на сицилийской части материка (со столицей в Неаполе), восставшие предложили корону острова зятю короля Манфреда, королю Арагонскому. Карл Анжуйский, ввиду предположительно каролингского происхождения его бабки и, следовательно, как «приемник Карла Великого», попробовал связать со своим именем миф о Карле, живший со времен короля Филиппа II Августа. Согласно этому мифу, он (или по крайней мере другой Капетинг) должен был возродить римскую империю, погибшую вместе с императором Фридрихом II (однако с подчеркнуто каролингской традицией). Если даже выборы Рудольфа Габсбурга (1273) разрушили эти планы, можно рассчитывать на продолжение существования легенды о Карле. В 1282 году островные жители Сицилии дали отпор распространению этого мифа, создав свой миф, легенду о Фридрихе. Фридрих, сын зятя короля Манфреда (короля Каталонии и Арагона Петера III), мог позднее как «приемник императора Фридриха II» занять сицилийский трон.

По схожим соображениям в 1257 году после смерти короля Вильгельма Голландского штауфенская партия стала прочить на трон Альфонса Кастильского, так как он был внуком короля Филиппа Швабского. Еще более сильные надежды возлагались на Фридриха Веттина, ландграфа Тюрингского и маркграфа Мейсенского (Саксонский княжеский род Веттинов (названный по родовому замку Веттин, расположенный на северо-запад от Галле на Зале) с 1089 года представлял маркграфов Мейсенских, с 1247 года ландграфов Тюрингских, а с 1423 года саксонских курфюрстов. В 1485 году их область правления была разделена между «эрнестинцами» и «альбертинцами». Тюрингские эрнестинцы в 1547 году уступили сан курфюрста альбертинцу Морицу Саксонскому, чьи потомки были саксонскими королями с 1806 по 1918 год.).

Как нельзя описать империю Фридриха II без изложения некоторых предпосылок, так и история легенды нуждается в нескольких предварительных замечаниях.

Корни старой германской легенды об императоре (которая ни в коей мере не соответствует «современной» саге о горах Киффхаузен) уходят вглубь веков вплоть до первого века нашей эры. Отдельные ее элементы обнаруживают родство с еще более старыми мифами Древнего Востока. С 4-5 веков известны «пророчества Сивиллы» (ими в христианской манере была продолжена традиция античных оракулов) о «последнем императоре». На протяжении последующих двенадцати столетий появлялись новые «издания» пророчества, а также новые варианты этого особо любимого Средневековьем жанра, как в рамках церковного учения, так и в рядах язычников, излагавших «правоверные» пророчества на свой лад. Сколько всевозможных хитросплетений скопилось за все это время, может проиллюстрировать комментарий к загадочным строкам, стоящим в названии этой главы.

Речь здесь может идти только о пророчествах, относящихся к Фридриху-Антихристу или к Фридриху – «последнему императору» и заложивших основу германской легенды о Фридрихе. Можно предположить, что такие пророчества составляли небольшую область в средневековых представлениях о мире, темную и чуждую нам сторону, которую сегодня лишь изредка удается осветить лампой исследователя. Эти пророчества ни в коей мере не типичны для средневековой духовной жизни, и несовместимы с христианством наших дней. Церковь в соответствии с программным учением Блаженного Августина 5 века прокламировала, что на земле никогда не наступит эра абсолютного счастья. Картина мира была исключительно пессимистической. Сопровождаемое ужасами явление Антихриста предвещалось вновь и вновь. И тогда Страшный Суд должен был завершить земную историю. По ту сторону земной жизни блистала небесная родина как цель и утешение верующих.