Можжевеловый Холм - Девни Перри

руку, когда я достал миску для смешивания. — А как же работа?

— Я сегодня не работаю.

— Но… сегодня суббота.

И с того дня, как она переехала, я работал каждую субботу.

— Я написал Роксане вчера вечером и спросил, сможет ли она подменить меня сегодня.

— Написал? Когда?

— После того, как ты уснула, — я хотел провести день с ними. Целый день, без отвлекающих факторов. Просто ещё один обычный день, чтобы показать ей, каким хорошим может быть обычный день. — Есть какие-нибудь планы на сегодня?

— Эм… нет. Я собиралась прибраться в лофте. Постирать.

— Как насчёт того, чтобы остаться здесь?

Улыбка, растянувшаяся на её милом ротике, стоила того, что я потом получил бы от Роксаны.

Никогда в жизни я не отменял работу, чтобы побыть с женщиной. Роксана уже дразнила меня за то, что я бросил подготовительную работу, чтобы охотиться за Мемфис в отеле. Поэтому вчера вечером, когда я сказал ей, что дам ей дополнительный выходной на Рождество, если она будет работать за меня, она прислала несколько смайликов с сердечками и закатывающимися глазами, а также один большой палец вверх.

Я пошёл в кладовую за мукой и солью, чтобы сделать корж для пирога.

Мемфис положила Дрейка на одеяло на полу в гостиной, чтобы он пинался и визжал. Затем она села у острова и наблюдала за моей работой, внимательно следя за каждым моим движением.

— Смотреть, как ты готовишь, лучше, чем смотреть телевизор.

Я хмыкнул и поставил киш в духовку. Затем я вымыл руки и отбросил полотенце в сторону, после чего опустился на табурет рядом с ней, поместив её ноги между своими раздвинутыми коленями. Я провёл рукой по её бедрам, с нетерпением ожидая сна Дрейка, когда я смогу снять с неё эти пижамные штаны.

— Поцелуй меня.

Она наклонилась ко мне, но остановилась, прошептав мне в губы.

— Скажи, пожалуйста.

— А если я не скажу?

— Тогда я не буду тебя целовать.

Я усмехнулся, проводя своим ртом по её губам.

— Уверена в этом?

— Скажи, пожалуйста.

— Пожалуйста.

Она бросилась на меня, слетев с табурета. Её руки обхватили мои плечи, а её язык оказался у меня во рту. К черту завтрак, мне ничего больше не нужно, кроме этой женщины.

Дрейк издал вопль, заставив нас с Мемфис замереть. Затем мы оба рассмеялись, когда он продолжил лепетать, проверяя акустику моего дома.

— Я сбегаю в лофт и возьму еще подгузников, — она посмотрела на таймер на духовке. — Может быть, приму быстрый душ.

— Давай. Я присмотрю за Дрейком.

— Ты уверен? Я могу просто взять его с собой.

— Не-а. Он счастлив, — моя рука скользила по изгибу ее задницы. — Принеси всё, что хочешь на сегодняшний день.

Теперь, когда она спала в моей постели, она ни за что не провела бы еще одну ночь в лофте.

— Спасибо, — она поцеловала меня в щеку, затем поспешила к двери, обуваясь и натягивая кардиган.

Когда она оказалась у лестницы в лофт, я растянулся рядом с Дрейком на полу, щипая его за пальцы ног и щекоча животик.

Боль от близости с ним, боль, которую я чувствовал в самом начале, исчезла. Когда я смотрел на него, я не видел Джейдона. Я видел только Дрейка. Моего крошечного босса.

— Нам нужно больше игрушек, — каждый раз, когда я приходил к Гриффу и Уинн, у Хадсона было как минимум три новые игрушки. В их гостиной стояла корзина, переполненная игрушками и пластмассовыми безделушками. — Может быть, когда-нибудь вы с Хадсоном тоже сможете играть вместе. Строить крепости. Гоняться за собаками. Быть друзьями, — двоюродными братьями.

Я перевернулся на спину, уставившись в белый потолок. Мои мысли слишком сильно опережали реальность.

В этом была и моя проблема с Джинной. Я был настолько поглощён планированием будущего, мыслями о собственной шумной и бурной семье, что не замечал признаков того, что она хранит секрет.

Вскоре после того, как она узнала о своей беременности, Джинна смотрела на меня и открывала рот, но ничего не говорила. Бывали случаи, когда я заставал ее уставившейся в стену, с руками, обхватившими живот, и нервно дергающимся коленом. Иной раз, когда я говорил о будущем и о том, что однажды мы все переедем в Монтану, её лицо бледнело.

— Что случилось с твоим отцом? — я перекатился на бок и посмотрел на Дрейка. Он держал ноги в руках, а нижняя губа была покрыта слюной. Я вытер ему рот, а потом вздохнул. — Хочешь рассказать мне об этом, раз твоя мама, кажется, не хочет говорить?

Вытекла еще одна струйка слюны.

Она бы мне рассказала. Мемфис в конце концов объяснит, не так ли?

— Что ещё нам съесть на завтрак? Фрукты? — я подорвался с пола и подхватил Дрейка, взъерошив ему волосы. Затем мы отступили на кухню, где я отключил собственный умственный бред и сосредоточился на еде.

Не было смысла беспокоиться. Мемфис не была Джинной. Она не рассказала мне ни о своём прошлом, ни об отце Дрейка, и я должен был верить, что это неспроста. Что она расскажет мне, когда будет готова. Мы просто ещё не дошли до этого.

Как я и сказал Мемфис сегодня утром. Нам нужно немного времени. Привыкнуть друг к другу.

Я разгребал свою фруктовую миску, вытаскивая пару персиков, когда снаружи послышался хруст шин и гул двигателя.

— Конечно, они приедут в мой выходной, — пробормотал я, уверенный, что это либо родители, либо брат или сестра. Но когда я заглянул в окно над раковиной, незнакомый черный внедорожник остановился на подъездной дорожке.

— Кто-то заблудился, да? — спросил я Дрейка, подойдя, чтобы взять его одеяло и укутать его.

Я как раз натягивал ботинки, когда из-за руля внедорожника вышел мужчина примерно того же возраста, что и мой отец. Он поправил галстук на шее и одернул рукава пиджака.

Но он не направился к моей двери. Его взгляд был устремлён на лофт.

Мемфис стояла на середине лестницы, её рука так крепко обхватила перила, что даже с такого расстояния я мог видеть её белые костяшки пальцев.

— Какого чёрта? — я поспешил надеть ботинки.

К тому времени, как я открыл дверь, Мемфис уже спустилась по лестнице и стояла перед мужчиной, её плечи были напряжены. Выражение её лица было пустым и холодным, как ноябрьское утро. Её глаза сузились. Губы сжались.

Когда я спустился по тротуару, пассажирская дверь внедорожника открылась, и из него вышла женщина, одетая в брючный костюм ледяного голубого цвета. Её каблуки пошатывались на гравии, пока она шла, чтобы встать рядом с мужчиной.

Только когда