Живой Журнал. Публикации 2014, июль-декабрь - Владимир Сергеевич Березин

каждый станок, как жену, знает. Он на буровом станке, как на скрипке, играет. Тут ведь еще надо угадать, куда и как — в старые-то времена миллионы экономили.

Ну, пригнал к нам, сиволапым, американца. Молодой такой, гладкий — сорока, конечно, нет ему. Или им впрыскивают что-то такое, что у них вечные тридцать. Американец бодро нам так и говорит: будем наклонным бурением заниматься, я вас научу. Мы так в сторону смотрим, потому как что ему в глаза бесстыжие глядеть. Он получает в мильон раз больше, а наше дело простое: барину не перечь. Американец говорит: бурить будем так-то и так-то. Тут один из наших набрался смелости и говорит, что нельзя тут так бурить, разломаем все к чертям. А у нас бешеные тыщи все стоит, бур там алмазный и прочие дела.

— Нет, — отвечает, — делайте, как я сказал.

Ну, йопта, расхерачили колонку, как мы и думали.

Мы американцу и говорим: мы тебе говорили, а? Ну нельзя здесь бурить, говорили ведь?

А он отвечает, что уже все новое заказал и бурить будем здесь.

Пришло оборудование, стали бурить наново, ну и, ясен перец, снова все расхерачили.

Мы опять американцу говорим: ну нельзя так, бешеные ж тыщи убытку.

Тут приехал олигарх, и мы ему: ну душа болит, хоть не наше, а твое имущество, убери ты этого ирода.

А он, наоборот, даже загорелся: экого я правильного американца выписал — может постоять на своем. Вот она, молодая кровь, вот надежда страны. Так что третий раз мы колонку порвали уже у него на глазах, показательным образом. И ничего. Обнялись они, сели в вертолет и улетели, весьма довольные друг другом. А через месяц мне на площадке кричат: «Слышь, Толя, а олигарха нашего за цугундер взяли».

Ну и я не сказать, что расстроился. Ежели он такое со своим делал, так уж про чужое я и думать не хочу. За прошлые времена я ему не считаю, тут уж каждый как может за свой харч бьется, у кого какая арматурина припасена. Ведь на самом грех есть, молчит тут моя корова.

Но вот то наклонное бурение я ему не прощу — тут он был весь как на ладони. Избави Бог нас от такого.

Наконец он говорит:

…А я бизнес начинал давно, в первых рядах. Варенка-туалеты, потом как все — ваучеры-компьютеры. Да только это не бизнес вовсе — просто повезло мне с товарищем. А товарищ был мой из восточных немцев, учился здесь, да и по-русски хорошо говорил. И так мы с ним на пару хорошо развернулись, да вели себя тихо. Потому как — чем выше залезешь, тем больнее падать. В ту пору многие высоко залезли.

А потом порскнули по земле в разные стороны — будто тараканы по кухне, если свет включить.

Немец мой всего этого чурался, в бизнесе был за честность и, чуть что, рассказывал такую историю: он поехал отдыхать куда-то в Карибское море, где острова как фрикадельки в супе. Туда не то что русский человек, не всякий европеец добирался. И вот плывет он на пароме между какими-то бермудскими фрикадельками и вдруг слышит, что рядом с ним говорят по-русски. А говорят два неприятных человека, которые думают, будто их никто не понимает. Да и этот виду не подал, и правильно сделал, как оказалось.

Потому что он слышит, как эти двое толкуют, как бы им попроще завалить своего соотечественника, который тут, на островах прячется. Тут не поймешь, что это было на самом деле — неловко переспрашивать.

Тогда люди только начали ударяться в бега. Кто с чужой женой, а кто с ценными бумагами. Был к тому же порог цены, ниже которой искать не будут. Да и за некоторых жен, подозреваю, приплачивали.

Вот у меня товарищ торговал нашими джинсами в ларьке, так рассказывал, что в соседнем сидела супружеская пара — он и она, спокойные такие люди, сын им иногда помогал. Сама честность и образец для подражания.

Так как-то в назначенный день пришла пора хозяину снимать выручку, он пришел, а никого нет. И тряпок никаких нет, и денег, да и продавцы куда-то подевались. Хозяева с братками к ним домой — а там квартира месяц как продана. Только соседка, как потрясли ее хорошенько, говорит, что всей семьей эти деятели в Австралию уехали.

Тут уж ничего не поделаешь — далеко, там кенгуру прыгают, да и, по слухам, все в этой Австралии из таких приезжих. Правда, все же некоторые под охраной приезжали.

Но я отвлекся — стоит честный немец на палубе парома ни жив, ни мертв, потому как, если догадаются, что он по-русски понимает, так его прямо в море и кинут, акулам на съедение.

Но обошлось.

Однако этот мой немец, как человек порядка, все же пошел в полицию и все негритянским полицейским рассказал. Полицейские в ту пору ни одного живого русского не видели и даже очень заинтересовались этой коллизией.

Приехали на тот остров, покрутились, да только что нашли, так два трупа в прибое. Ну, колото-резаные у них наличествуют, а вот документов нет никаких. Видать, не по зубам оказался колобок. А сам пропал, как в Бермудский треугольник прыгнул — тем более что вот он, рядом.

Немец все крутил головой: «Никакого криминала у нас в бизнесе не будет, никакого. Мы должны честно-честно». А потом он у меня жену и увел. Честно так.

Осталось мне руками разводить, а она уже в Кельне. Ну, честное слово, немного обидно. И ведь с топором туда не поедешь. Будешь во всех рамках звенеть, людей пугать.

А так — поехал бы.

Если честно.

Он говорит:

…Мне часто приходит на ум мысль — кем надо быть, чтобы чувствовать себя уверенным в жизни? Вот есть у меня стоматолог знакомый — никогда не бедствовал, ни при каком кризисе. Но это частности. Я вам вот что скажу: самый главный человек — это инженер, потому что круг замкнулся.

Сейчас никто ничего делать не умеет. Продавать худо-бедно научились, тратить деньги — тоже. Поэтому инженеру — любые двери открыты.

А я вот всю жизнь с механизмами дружу.

После института поехал в Европу — все равно у нас работы не было. Через некоторое время оказался в Париже. Там еще все было по-другому, но негры с арабами уже тогда шалили. Ко мне пару раз на улице ночью подходили — все как у нас есть, сигаретку дай, деньги есть, а если