Амнистия по четвергам - Татьяна Ма

Женя три раза почистила зубы, несколько раз прополоскала рот специальной жидкостью для полости рта, но ей все равно казалось, что перегар, исходивший от Макса, до сих пор витает вокруг неё.

Она вошла в кухню, когда кофе как раз закипел. Тамерлан начал разливать его по чашкам.

– Прости.

Женя обняла его, уткнувшись носом в широкую спину следователя.

– За что, Женя?

– За все это…

Тамерлан развернулся к ней, обнял, погладил по непослушным медным прядям волос.

– Не говори глупостей, Женя. Ты не виновата, что эта пьяная свинья завалилась сюда посреди ночи.

Он поцеловал её в нос и отпустил. Сели за стол и принялись за кофе. Женя достала из холодильника остатки вкусного торта. Нужно было заесть сладким неприятные ощущения.

– Жень.

– А?

– Ещё раз ты кому-нибудь ночью откроешь дверь, и я прикую тебя наручниками к кровати, чтобы неповадно было.

– Я не хотела тебя будить. Ты так мило обнимал подушку.

– А если бы меня не было дома, и ты открыла этому Максу, что бы тогда было, ты об этом подумала?

– Был бы труп, его. Я же уже почти прибежала на кухню и собиралась схватить сковороду или что-нибудь потяжелее, когда появился ты.

– Вместо того чтобы бежать ко мне, она бежит за сковородой, – Тамерлан покачал головой.

– Я как-то не подумала про тебя.

Он закатил глаза.

– Ты невозможная женщина.

– Прости. Я не привыкла на кого-то полагаться.

Женя уставилась на Тамерлана невинным взглядом. Тот усмехнулся.

– Ты мне лучше сразу скажи, чтобы я был готов, сколько ещё у тебя таких Максов? Скольких ещё ухажеров мне придётся выталкивать отсюда взашей?

– Это первый и последний.

– Уверена? – он прищурил насмешливые глаза.

Женя пожала плечами.

– Наверное…

– Господи, – засмеялся Тамерлан, – ну что с тобой делать-то, профессор?

Женя задумалась, а потом, лукаво глянув на него, спросила:

– А следователи всегда при себе наручники имеют?

Брови Тамерлана от неожиданности поползли вверх:

– Товарищ профессор, да ты, оказывается, извращенка.

Он поднялся, протягивая ей руку:

– Пойдём.

– Куда?

– Искать наручники.

– Я же пошутила, Тамерлан Ниязович.

– А я совершенно серьёзен.

– Ну уж нет.

Женя попыталась выскользнуть из кухни, но Тамерлан схватил ее в охапку и, взвалив на плечо, понёс в комнату. Женя взвизгнула, засмеялась, молотя кулаками по его спине. Кажется, сегодня им уже не уснуть.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

«Свидание»

Борис Пастернак

На следующий день, несмотря на то что он был выходным и вся страна продолжала отмечать новогодние праздники, Тамерлан собрал свою следственную группу и обозначил план действий. Во-первых, нужно было как можно больше узнать про ленты. Если они действительно столь редки, как сказал эксперт, то круг подозреваемых может сузиться. Во-вторых, нужно было узнать у журналистов, кто им рассказал подробности старой легенды. Может, это ничего и не даст, но вдруг выведет на какого-то конкретного человека. В-третьих, необходимо разузнать все возможное про автора найденного Женей дневника. Им известно о ней немногое, но было несколько важных деталей. Ее звали Анной и, судя по датам в дневнике, она была примерно 1897 – 1898 года рождения. Она служила в Семёновско-Отрадном имении, а перед самой революцией заняла должность экономки. Проживала в Отраде до 1925 года и была хранительницей местного музея. В 1917 году родила сына. Больше ничего про эту женщину они не знали. К сожалению, не было даже фамилии. Хотя узнать фамилию последней графской экономки, а впоследствии хранительницы музея вряд ли будет очень уж сложно. Сложнее будет отыскать ее следы после 1925 года. Особенно если ее фамилия окажется какой-нибудь Петровой или Семеновой. Таких в Москве наверняка окажется тысячи.

Пока следователи вели своё расследование, Женя решила провести своё. Она хотела узнать поподробнее об убийстве Марии Орловой в 1917 году. Может, сохранились какие-то записи или документы. Она не знала, что это могло ей дать. Ей просто хотелось найти подтверждение написанному в дневнике. Убийство столетней давности. Жаль, что свидетелей той эпохи уже и не осталось, но наверняка должны были сохраниться хоть какие-то бумаги. А в бумагах, сколь много бы их не было, Женя могла найти даже крошечную, но такую важную закорючку. Женя была из тех, кто мог найти иголку в стоге сена при условии, что иголка там действительно была. Только с чего начать? Наверное, стоило снова отправиться к смотрителю Отрадненского музея и порасспросить его о последних владельцах поместья. А вдруг ей повезёт и окажется, что Фёдор Иванович слышал что-нибудь о самом первом музее, созданном в Отрадном в 1918 году. Может, он и про Анну слышал?

Два последних праздничных дня, что оставались до выхода на работу, Женя провела, погрузившись в паутину интернета и пытаясь найти хоть какую-то информацию о живших в Отрадном людях накануне революции. Информация была скудна и ничего не давала. Жене удалось найти имена последних отпрысков семьи Орловых, что владели поместьем, да и только. Никаких подробностей об их судьбе после революции. Ничего дельного не было в сети и об Отрадненском музее. На официальном университетском сайте упоминалось о первом музее на территории усадьбы, созданном в 1918 году и закрытом в 1926. Все остальное относилось к современной эпохе и для Жени интереса не представляло.

Женя насилу дождалась первого рабочего дня после новогодних праздников. С утра у неё было две консультации подряд на потоке второго курса, а через день ей предстояло начать принимать экзамены. На экзаменах Женя была строга и спрашивала каждого студента досконально, а потому ее экзамен мог длиться с раннего утра до позднего вечера. Она не признавала автоматов и не обращала внимания на заслуги студента в течение семестра. Если вдруг отличник пришёл на экзамен с пустой головой, поблажек не делала, но и к тем, кто на семинарах отмалчивался и ничего не делал, не относилась предвзято. Даже у последнего двоечника был шанс сдать ее предмет на отлично, стоило только ему хорошенько подготовиться к экзамену. Но, как правило, таких удивительных студентов не было. Каждый работал в свою силу и по мере собственного желания.

Жене казалось, что консультация никогда не закончится. Ей хотелось бросить все и отправиться в музей, чтобы поговорить с Фёдором Ивановичем, но студенты, будто бы нарочно, завалили ее вопросами относительно экзаменационных билетов, поэтому она не только не ушла с занятий пораньше, как планировала, но ещё и задержалась. Как только студенты разобрались со всеми вопросами, Женя бросилась вон из аудитории и почти бегом помчалась на кафедру, чтобы забрать своё пальто. Музей находился в другом здании, которое раньше служило конюшней, и чтобы в него попасть, нужно было выйти на улицу. Стояли жуткие морозы, градусов двадцать, а то и все тридцать ниже нуля. Женя, как сумасшедшая, влетела на кафедру, где собрались ее коллеги, весело обсуждая прошедшие праздники. Она даже толком не поздоровалась, схватила пальто и умчалась, так ей не терпелось узнать хоть что-то о бывшей смотрительнице музея.