Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

был оставлять у них ни тени сомнения в том, что так оно и есть.

– В Старый дворец ты не вернешься, – сказал он и, схватив ее за руку, повлек вдоль берега к ожидающему каику.

– Что происходит?

– Просто делай все, как я велю.

Он швырнул ее в лодку. На дне ее она увидела мешок. Он извлек из складок своего ментика серебристый шнур и связал ей руки за спиной.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она.

Он засунул ей ноги в мешок и натянул его ей по бедра. На корме была сложена груда обкатанных морем камней, и он их покидал на дно мешка. Затем натянул на нее мешок выше головы и завязал веревкой на узел.

Затем он опрокинул ее навзничь.

– Не шевелись до тех пор, пока не окажешься в воде, – шепнул он ей по-итальянски. – Все будет хорошо. Поверь мне.

Затем он сошел с каика и пересел в другую лодку – к двум ответственным исполнителям казни.

Они обогнули на веслах мыс Серальо с мрачными береговыми стенами дворца и направили каик к середине пролива между Европой и Азией. Было по-прежнему темно, но Аббас знал, что вот-вот начнет светать. Нужно делать это прямо сейчас. Над водой клубился туман.

Двое гребцов положили весла на дно каика, и они отдались на волю течения. В темноте за кормой Аббас различил лодчонку, дрейфующую следом за ними и чуть подсвеченную светом фонаря на ее корме. Бесформенный комок в мешке все извивался, слегка раскачивая их каик.

– Хватайте концы, – сказал Аббас. Двое взялись за веревки якорных камней, сброшенных ими по обе стороны кормы, и принялись раскачивать каик с борта на борт, пока он не зачерпнул воду и не завалился на правый борт. Раздался громкий плеск – и мешок ушел под воду, оставляя за собою шлейф из пузырей, но и они вскоре исчезли.

Один из напарников обрезал веревки. Аббас уселся на носу, предоставив грести обратно к мысу Серальо своим спутникам. Те услышали всплеск у себя за спиной и оглянулись.

– Рыбацкая лодка, – сказал Аббас.

– Что-то рановато для рыбаков по такому-то туману.

– Хотите вернуться посмотреть? – хмыкнул он и затаил дыхание.

Тут они отчетливо услышали звук стравливаемых в воду сетей. Еще и туман такой, что того и гляди столкнемся, было написано у них на лицах, да и какой смысл? Провожатые пожали плечами и погребли дальше.

Да хранит эти тайны туманное утро!

При ударе об воду у Джулии сперло дыхание, камни в мешке потянули ее ногами вперед ко дну. Она знала, что бороться бесполезно. Она еще раньше решила сразу же втянуть в себя воды полные легкие, чтобы долго не мучиться. Но вместо этого, как только каик лег на борт, она инстинктивно набрала в легкие воздуха и затаила дыхание.

Руки она выпутала еще на борту. Она рванула ими мешок, и веревки, которыми кызляр-агасы его якобы прочно завязал, соскочили. Он дал ей шанс.

Она отчаянно заработала руками и ногами, помогая тому самому последнему вдоху в неистово бьющейся груди вынести ее обратно на поверхность. Едва вынырнув, она тут же попыталась вздохнуть полной грудью еще раз, но в носу и во рту у нее оказалось полно воды, и вот тут-то она и начала захлебываться. Она яростно замолотила руками по воде, чувствуя, что та ее затягивает обратно. Тут она выбилась из сил, поняла, что на плаву не удержится и провалилась в темноту.

Глава 45

Шаланда с Людовичи и его людьми тихо скользила по водной глади. В полученном им письме Аббас сообщал, что ему нужно высмотреть на выходе из Золотого Рога движущиеся огоньки его каика и следовать за ними. Других лодок в это время суток из-за мыса Серальо появиться просто не может.

Сгустившийся над водой туман одновременно упрощал и усложнял их задачу: отыскать в нем Аббаса было много труднее, зато самим остаться незамеченными – несказанно легче. Людовичи с двумя его помощниками-рыбаками едва осмеливались дышать. Малейший звук над штилевой водой разносился так, будто они были в стенах пустого храма.

Поскрипывание дерева да шуршание каната – вот и все звуки, которые от них исходили.

Затем он вдруг увидел его – этот мерцающий поблизости огонек, – и подал знак рулевому переложить румпель. Слишком близко подходить им было нельзя, пока не убедятся, что турки скинули ее за борт и погребли восвояси.

Он услышал всплеск и на какое-то мгновение даже различил в туманной мгле очертания каика и расслышал голос Аббаса.

Тут она и вынырнула прямо рядом с ними, ловя ртом воздух. Рулевой отреагировал молниеносно: зажег фонарь и посигналил ей, а товарищу скомандовал травить сети с другого борта, что тот и принялся делать как можно шумнее, дабы заглушить стоны Джулии. Людовичи протянул руку и подтянул ее к борту. Второй рыбак бросил сети и помог ему вытащить ее из воды.

Она лежала синяя и бездыханная. Он решил было, что они опоздали, но более опытный в морских делах товарищ подхватил ее под руки, перегнул лицом вниз, грубо встряхнул, – и она принялась с кашлем исторгать из себя морскую воду на палубу их шаланды.

Свежий утренний бриз разредил туман и покрыл воды Босфора рябью. Крики муэдзина звали верующих к молитве. Из тумана вырос минарет дивана с отблесками восходящего солнца на шпиле.

«Достаточно ли я сделал? – беспокоился Аббас. – А что, если узел я все-таки затянул слишком туго и он не развязался? А что, если она не успела выпутаться и выплыть? А что, если Людовичи не нашел ее в тумане?»

Подоспевший гонец прервал его раздумья и вручил запечатанный свиток. Аббас сорвал печать и торопливо пробежал глазами по всему тексту послания: «Товар получен в годном виде. Пусть пока полежит у меня на складе, а я в скором времени придумаю, куда и как его везти морем дальше», – писал Людовичи.

Аббас пошатнулся и схватился рукой за подоконник.

– Кызляру-аге нехорошо? – участливо спросил тут же подоспевший паж.

Аббас покачал головой.

– Со мною все в порядке, – сказал он и, перейдя от окна к очагу, сжег полученное письмо дотла.

Глава 46

Валиде-султан полулежала на подушках, а над нею так и реяли служанки. Ее теперь и видно-то почти не было среди постельных принадлежностей. И никакими ухищрениями видимость силы и внушительности было более не поддержать. Ее личная гедычлы чего только не делала – и глаза ей сурьмила, и всякие чепчики на голову прилаживала, – а все одно: даже