Путь Эрто - Эдуард Шифман

Старик перевел. Гул неодобрительного шипения пронесся по свите вождя. Тот задумался. Потом что-то прошипел своим придворным, и те умолкли. Мы с Неей напряженно следили за его правой лапой. Она была неподвижна.

– По крайней мере, сразу не отказал. Есть шанс, что согласится, – прошептала Нея, и мы замерли в ожидании.

В это время вожак заговорил. Все вокруг умолкли, склонив головы в почтительном внимании. Старик выслушал, выждал немного, чтобы убедиться, что вожак сказал все, и перевел его слова.

– Он сказал, что его дочь может остаться на острове при выполнении следующего условия: она не должна прикасаться к раненому. Это табу. Девочки ее возраста отделяются в стае от мальчиков. За нарушение – смерть ей, ее парню и тому, кто взял на себя ответственность за соблюдение табу. Другим словами – нам всем.

Еще он сказал, что, если его дочь научится у эльфов полезным заклинаниям, это поможет стае. Он не возражает. Если ты согласна с этим условием, то должна подойти к вожаку, коснуться рукой его головы в знак того, что его ответственность за дочь переходит к тебе.

Нея задумалась. Я с тревогой смотрел на нее. Мы совсем не знали этих подростков. Как можно контролировать их поведение, особенно после того как раненый сможет подняться в воздух? Драконы могут просто улететь, куда хотят. Но я хорошо знал свою жену. Она обладала даром предчувствия. Нея думала недолго. Она обернулась ко мне, улыбнулась и тихо произнесла:

– Да, никаких проблем.

«Святые эльфы, она что-то задумала», – подумал я.

Нея поднялась с колен, подошла к вождю, склонила голову и с почтением коснулась рукой его лысого черепа. Свита недовольно зашипела, но перья на загривке вожака приподнялись, и все умолкли. Больше не было произнесено ни звука. Мы медленно попятились и направились к своему костру.

Там лежал раненый подросток. Недалеко от него сидела дочь вождя. Старик что-то сказал им, и они возбужденно засвистели.

– Похоже, что радуются, – проговорила Нея.

Хью подтвердил ее предположение.

– Они рады, что им не придется расставаться. Когда следующей осенью стая вернется на место зимовки, наш герой будет биться с другими подростками за право быть в свите вождя. Только члены свиты могут рассчитывать на то, чтобы взять в жены его дочь, когда она достигнет совершеннолетия – через долгих шесть лет, через длинную череду испытаний, к которым каждый дракон должен быть всегда готов.

Эн тем временем полетела к отцу: проститься и получить последние наставления. У них с этим строго. Вскоре она вернулась, вид у нее был несколько смущенный, и она демонстративно отсела подальше от Пана.

Неожиданно над плато раздался пронзительный свист. Сотни кошачьих драконов подхватили его. Свист был таким сильным, что, казалось, лопнут ушные перепонки. Драконы захлопали крыльями, разминаясь перед полетом. Первым поднялся в воздух вожак, следом за ним взлетела его свита. Они летели над плато по расширяющейся и восходящей спирали. Все новые и новые члены стаи присоединялись к ним. Казалось, что гигантская воронка всасывает в себя серый ковер, закрывавший равнину. Наконец, последний дракон поднялся в воздух, и стая устремилась на север, домой. Мы долго смотрели им вслед, пока они не скрылись за горизонтом.

– Придет время, и они научатся ценить жизнь каждого, – задумчиво произнесла Нея. – Может быть, сегодня они сделали первый шаг к этому.

В начале осени мы ждали стаю. Мы не знали дня прилета, однако Хью сказал, что с места последней ночевки перед нашим островом стая вылетает обычно на рассвете, с тем чтобы добраться сюда к заходу солнца. Поэтому каждый вечер мы поднимались на вершину и проводили томительные часы, всматриваясь вдаль. Хью с подростками взлетали в небо и парили в вышине, надеясь первыми увидеть родных. Но несмотря на все старания, мы прозевали прилет.

В тот вечер, так и не дождавшись, мы вернулись в пещеру. Молча перекусили жареной форелью и тихо сели у очага. Спать не хотелось. Стало совсем темно. Одинокая звезда мерцала в проеме входа. Я погрузился в воспоминания.

В памяти всплыл первый день после отлета стаи. Я тогда взвалил раненого Пана на спину, и мы отправились домой. Хью и Эн взлетели и последовали за нами. Мы добрались до обрыва, я осторожно спустился по веревочной лестнице и вошел в пещеру. Нея уже ждала нас. Вскоре послышался шум крыльев. Эн и Хью сели на карниз возле входа.

– Нам не мешало бы накормить наших гостей, но в доме нет ни крошки еды. Не мог бы ты, милый, сходить к ручью и наловить форели? Думаю, Эн это тоже будет интересно. А мы тем временем с Хью обустроим наше жилище так, чтобы мы все могли в нем поместиться.

Старик Хью что-то просвистел Эн. Она послушно вылетела из пещеры, и когда я поднялся по лестнице на плато, девочка-дракон сидела на краю обрыва, поджидая меня. Я не понимал ее языка и молча направился вниз по склону. Она полетела за мной.

Мы подошли к ручью. Я снял лук, подстрелил первую рыбу и предложил ее Эн. Она отказалась, придвинув ее мне. Вторую девчонка с жадностью съела. После этого поднялась и полетела вдоль ручья, высматривая добычу. Речная форель осторожна, и ей не сразу удалось поймать ее. При виде тени летящего дракона форель уходила в глубину. Несколько попыток Эн оказались неудачными. Но вскоре она приноровилась. Поднявшись на достаточную высоту, так что тень ее крыльев не могла вспугнуть рыбу, Эн камнем бросалась вниз и хватала ее. Так мы быстро наполнили мешок. Эн взяла еще парочку в свои когтистые лапы, и мы отправились домой.

Пока мы ходили, Нея с Хью обустроили наш дом для жизни впятером и растопили очаг. Жареная рыба пришлась драконам по вкусу.

Много времени прошло с того первого дня. Мы занимались с детьми каждый день. Они оказались способными. Цепкая память помогала им запоминать сложные заклинания с первого раза. Но магия – это не только звуки заклинаний, это еще и образы, которые создает в своем воображении маг. Образы давались кошачьим тяжело.

Впрочем, это характерно для всех драконов. Они по-детски воспринимают окружающий мир, не углубляясь в природу вещей. Для них огонь – это светящийся горячий предмет. А для эльфа – это множество мельчайших частиц, соединяющихся и увлекающих друг друга в своем движении.

Тем не менее к осени подростки уже многое умели: заживляли раны, останавливали кровь, снимали боль.

Голос Эн вернул меня от воспоминаний к настоящему.

– Расскажи, Нея, как ты познакомилась с Туорго, – попросила Эн.

Она уже хорошо говорила на древнем языке Межгорья. Ее голос, хрипловатый, с легким присвистом на шипящих, действовал успокаивающе. В нем была какая-то сила. Даже Хью, который был много старше по возрасту, умолкал, когда Эн начинала говорить. «Что еще может волновать девочку-подростка, кроме романтических рассказов о любви», – усмехнулся я про себя.

Но Нея всегда очень серьезно относилась к общению с кошачьими. Она хорошо чувствовала их характер и все свои рассказы о нашей жизни приправляла изрядной порцией морали. Вот и теперь она задумалась, прежде чем начать свой рассказ, потом улыбнулась и начала.