📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаСеребряный меридиан - Флора Олломоуц

Серебряный меридиан - Флора Олломоуц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 111
Перейти на страницу:

Ричард задумчиво покачал головой.

— Что с вами, Ричард? — спросил Николас.

— Скажите…

Он медлил.

— Слушаю вас, юноша.

— Скажите, сэр, не нужен ли сейчас какой-нибудь печатне…

— Издательству.

— Издательству. Не нужен ли сейчас… Может, вы слышали, то есть знаете…

— Подмастерье?

— Да!

Ричард смутился поспешности, с которой ответил. Николас улыбнулся.

— То есть вы?

— Да, сэр.

— Почему нет? Разумеется, я не могу вам сейчас с ходу обещать, что мистер Бишоп, глава издательского дома, с которым я имею честь быть знакомым, примет вас, как только я передам ему, что вы изъявили желание поступить к нему в обучение, но толковые молодые люди в нашем деле нужны всегда. Если не у мистера Бишопа, то у кого-нибудь из наших коллег найдется для вас место. Однако учтите, Ричард, что для работы в нашем деле вам понадобится не только сила, выносливость и грамотность. Здесь нужно огромное терпение, спокойствие, выдержка, усидчивость и умение ладить с людьми. Переносите ли вы монотонный труд или всегда беретесь за новое дело, не успев закончить старое? Здесь мало только любить книги и знать языки.

Ричард пожал плечами.

— Я не знаю, сэр, мне трудно судить. Я хочу научиться книгопечатанию.

— Книгоизданию.

Николас вгляделся в лицо Ричарда. Опытный глаз заметил бы в этом взгляде недоверие вовсе не к личным качествам Ричарда, которые тот пока не мог ни подтвердить, ни опровергнуть. Николас сомневался, что с таким лицом и такой статью юноша мог серьезно и искренне говорить о стремлении постичь довольно трудное дело. Либо в эту ослепительную оправу Создатель вложил холодный и глубокий ум и бесстрастное сердце. Либо этот молодец в жизни не видел своего отражения ни в зеркале, ни, тем более, в глазах девиц. Либо в этом городе вообще нет девиц. Либо они все слепы. Либо и то и другое. Либо он просто кажется юным, тогда как по уму и душе мог бы сойти за тридцатилетнего мужчину.

— Чем же вас так манит именно наше дело, Ричард?

— По-моему, книги — это самое ценное.

Нет, судя по запалу, с каким он говорит, он вовсе не так уж и холоден. Вовсе даже не холоден.

— Отчего вы так думаете?

— Они как память. В голове не удержишь всего, что можно знать. Книги помогают знать многое. Это как продолжение своего ума. И к тому же никто не может знать, что знают и думают другие. Особенно, если они говорят на другом языке.

— А вам знакомы другие языки?

— Только латынь и греческий.

— А французский?

— Нет.

— Вам надо выучить его.

— Но в школе нет уроков французского.

— Что ж, это дело поправимо. В следующий раз, когда я приеду к вам за материалом в конце лета, я привезу вам учебник французского. А заодно и испанского.

— Но почему, сэр, именно французского и испанского?

— Язык врага нужно знать, Ричард.

Николас значительно помолчал.

— Если у вас прекрасная память, это не составит труда, а знание латыни и греческого — поможет.

— Мистер Хенридж, я не знаю, как благодарить вас!

— Не торопитесь. До этого еще далеко. Отблагодарите, когда мы с вами станем работать по соседству. Для начала вам нужно послужить в помощниках самому себе. Напишите-ка мне записку на память о ходатайстве за вас и о ваших учебниках. В спешке и множестве дел не мудрено и запамятовать.

Ричард сорвался с места и стремительно вернулся в мастерскую с чернильницей, стилем и листом пергамина. Своим быстрым, мелким, четким, красивым почерком он написал:

«Мистеру Николасу Хенриджу,

напоминание о приобретении учебника французского и испанского языков для Ричарда Филда из Стратфорда, высказавшего пожелание поступить в обучение к мастеру книгоиздания».

Николас прочитал записку, улыбнулся и указал Ричарду на последние слова.

— Следовало бы написать — «к издателю». Это точнее.

Заметив, как в ответ на это замечание покраснели уши Ричарда, он добавил:

— Стиль — дело наживное. Но важное. Не смущайтесь. За время обучения вам еще много огрехов предстоит исправить, и, поверьте, юноша, некоторые исправления в нашем деле бывают пострашнее исповеди. Для этого еще нужно иметь, позвольте вам заметить напоследок, бесстрашное сердце и отважную душу. Что же, молодой мастер Филд, засим я прощаюсь с вами, до встречи в конце лета. Ваше напоминание я кладу на ваших глазах туда, где буду всякий раз видеть его, доставая свои бумаги, — говоря так, Николас вложил записку в карман своей сумки для книг и кивнул. — С вашим отцом мы уже простились. Однако передайте ему еще раз, что я в следующий раз приеду за тисненой виденью и кручеными кантами. До встречи в августе! Храни вас Бог!

— Благослови вас Бог, сэр!

Когда стук копыт и шум колес повозки затихли, смешавшись со звуками улицы, Ричард, будто оглушенный, вернулся в мастерскую. Он чувствовал, что решается его судьба и что эта записка — ключ к его дальнейшей жизни. Он принялся за привычное дело, но взгляд его был обращен как бы внутрь себя и одновременно далеко перед собой. Он видел город, который представлялся ему океаном. Бескрайнее пространство, куда он входит, медленно погружая сначала ступни и чувствуя, как вода обволакивает их. Он стоит и понимает, что должен двигаться дальше, входить по щиколотку, потом по колено, что ему еще придется плыть, и назад повернуть он уже не сможет. Он вошел в этот океан. В океан книг. В океан мастерства, еще неподвластного, еще непокоренного, даже мало-мальски не узнанного. Он рассказал отцу о разговоре с Хенриджем, на что отец посоветовал ему не очаровываться и не думать о приезде мистера Хенриджа до поры, когда тот снова появится у них на пороге. Ричард не прекословил, но исполнить этого не мог. Он представлял, как Хенридж говорит с издателем, как тот кивает и всем своим видом показывает, что нуждается именно сейчас в новом подмастерье. Жизнь возвращала его в действительность, но в воображении он так живо видел свое книжное будущее, что голова становилась горячей и, казалось, мысли бурлят, точно вода в котле. Со временем он привык находиться одновременно в книжной мастерской своего воображения и в кожевенной мастерской наяву.

Ждать книгу. Это состояние на долгие годы станет главным и самым сладостным его занятием. Он всегда ждал книги. На свидание с ними он выходил на тракт, встречая повозку переплетчика. Став много лет спустя, одним из самых признанных издателей Лондона, он не переставал испытывать волнение перед выходом в свет каждой новой книги.

Генри Филд, отец Ричарда, состоял с Джоном Шакспиром в одной гильдии и также был членом городского совета. Их связывала дружба, профессиональные интересы и торговые дела. Казалось бы, и жизнь этих двух семей могла быть очень схожей. Но если в доме Филдов все строилось на любви и взаимном уважении и родители могли рассказать, каких успехов достигли их дети, сколь они прилежны, послушны и трудолюбивы, как заботливо относятся старшие к младшим, то в семье Джона год от года все и реже и все с большим трудом можно было найти повод, чтобы поделиться подобными радостями. То доносы за «инакомыслие», то долги, то распродажи земель, то суд за браконьерство, то Виолу, несмотря на запреты покидать дом, вместе с Уиллом видели на ярмарочной площади, то Гилберт, второй его отпрыск, укусил дочь управляющего. Сгорая от стыда за все, что касалось его детей, Джон, тем не менее, однажды набрался мужества и попросил Генри Филда об услуге, какую Ричард мог оказать его непутевому семейству. В тот день Джон в очередной раз застал Ричарда, повторяющим что-то по-гречески. Просто кинжал в сердце. И почему это у людей все ровно да гладко, а у него все шиворот-навыворот?

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 111
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?