Где бы ты ни скрывалась - Элизабет Хейнс

Он остановил машину лишь для того, чтобы купить пакет жареной картошки на Проспект-стрит. Теперь пакет лежал на столе, и, несмотря на то что аппетит у меня отшибло начисто, от запаха еды кружилась голова. Мы сидели на диване, не зажигая света. Ли сел первым и посадил меня к себе на колени. Я отвернулась от него, хмурясь, как обиженный ребенок. Сейчас я уже не могла точно припомнить, чем именно он меня так обидел.

— Ладно, давай поговорим, — мягко сказал он. Его руки крепко обнимали меня за талию, лицом он уткнулся в мои распущенные волосы.

— Нам уже давным-давно надо было поговорить.

— Согласен. Я был не прав. И прошу прощения за то, что случилось сегодня.

— А кто он? Тот мужик с рюкзаком?

— Мы давно следили за ним. Я сам следил за ним. Я и понятия не имел, что он назначает встречи именно в этом ресторане, иначе ни за что на свете не привез бы тебя туда.

— Так ты полицейский?

Ли кивнул.

— А почему ты мне раньше не сказал об этом?

Ли молчал, а я вдруг оттаяла и пожалела его. Он играл моей рукой, проводя пальцами по ладони, целуя один за другим кончики пальцев.

— Просто я не ожидал, что так выйдет, — сказал он наконец. — Со мной раньше таких проколов не случалось. Я не влюблялся, понимаешь? Конечно, у меня были романы, но ни один не был серьезен настолько, чтобы захотелось что-то рассказать. Все не так просто, понимаешь? У меня секретная служба. Я часто работаю под прикрытием, это бывает опасно. В нашем деле гораздо проще жить одному и рассчитывать только на себя.

— Боже, Ли, это все очень опасно!

— Со стороны все выглядит страшнее, чем оно есть. К тому же я давно привык к такому образу жизни.

— Значит, этим ты и занимался в тот первый вечер, когда ты явился весь в крови? Я думала, ты с кем-то дрался.

— Так и было. В тот раз пришлось повозиться. Но сложные аресты случаются довольно редко. Чаще всего я часами сижу в машине, ожидая, когда произойдет что-нибудь интересное, или скучаю на переговорах в душной комнате без окон, или торчу за компьютером, отвечаю на кучу скопившихся писем. — Ли вдруг поерзал и сунул руку себе за спину. — На чем это я сижу? На груде кирпичей? Что это за штука?

— Это мой органайзер. — Я швырнула его на диван вместе с сумкой, когда мы вошли. Я высвободилась из объятий Ли и встала. — Пойду принесу тарелку для картошки. Хочешь еще чего-нибудь? Может быть, хочешь выпить?

— Нет, — послышался голос с дивана.

Я включила чайник. Чашка хорошего чая — вот что мне сейчас было нужно!

— Можно, я взгляну? — спросил Ли.

Когда через несколько минут я вошла в гостиную с чашками, свет был включен, Ли изучал мой ежедневник.

— Что ты делаешь?

— Просто стало интересно. Кто все эти люди?

В конце ежедневника в прозрачных конвертиках я хранила десятки визиток.

— Это люди, с которыми я познакомилась на конференциях, совещаниях и встречах, — сказала я. — Вообще-то, лучше не копайся там.

— Почему? — спросил он, но закрыл ежедневник и отдал мне.

— Ли, не у одного тебя могут быть секреты. Я же работаю менеджером по персоналу — в ежедневник я записываю конфиденциальные сведения о сотрудниках. О взысканиях, премиях или о проступках. Никому не следует об этом знать.

Ли широко улыбнулся:

— Ладно, будь по-твоему. Ну что там наша картошка, еще не остыла? Я голоден как волк.

Я очнулась, лежа на ковре, в нос сразу ударил запах блевотины, и тут же накатила следующая волна паники. Стюарт пытался заставить меня дышать, обнимал за плечи, гладил по щекам, но это плохо помогало. Я даже не слышала его. К счастью, дышать я все-таки смогла, так что не грохнулась в обморок второй раз. Правда, может быть, милосерднее было бы позволить мне хоть на время забыться…

Постепенно ко мне стал возвращаться слух:

— Ну же, Кэти, дыши. Дыши со мной, Кэти, давай, милая. Дыши, я не хочу вызывать скорую помощь. Давай, мы справимся, я знаю.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я услышала его слова, не говоря уже — поняла их смысл. Стюарт принес мне чистую одежду, свои треники и футболку, не хотел отпускать меня за моими собственными вещами, да я и не смогла бы спуститься. Он отвел меня в ванную комнату и ушел, я кое-как разделась и залезла в горячую ванну, которую он для меня приготовил. Он стоял в коридоре за приоткрытой дверью и все время разговаривал со мной, пока я, трясясь и всхлипывая, сидела в воде, оттирая следы рвоты, стараясь не смотреть на свое тело, на шрамы, не думать о том, как и когда они появились.

Я чувствовала, что он снова атаковал мой мозг. Точнее, приготовился к штурму. Жуткие картины, на которых везде он, снова вылезли из глубин памяти. Мне удавалось приглушать остроту боли, а теперь… страшные видения нахлынули, снова ужасающе яркие.

Я хотела выдавить из флакона гель, руки тряслись так сильно, что половина пролилась в ванну, мне все-таки удалось намылить себя и смыть мерзкий запах рвоты. Аромат геля, почему-то уже знакомый (ну понятно, Стюарт!), успокаивал, мне немного полегчало. Я вымыла лицо, руки, волосы, прополоскала мыльной водой рот. Тут до меня дошло, что Стюарт все еще разговаривает со мной.

— Я вспоминаю, как впервые тебя увидел. — Он сидел на полу в коридоре, и через приоткрытую дверь я видела его вытянутые ноги. — Квартирный агент ввалился тогда в подъезд, а ты наверняка как раз сосредоточилась на проверке. Так вот, ты посмотрела на меня с таким негодованием, что я даже опешил.

— Не помню. Правда? — Зубы у меня стучали так сильно, что я с трудом могла говорить. Горло страшно саднило, как будто я охрипла от крика. Я, что ли, кричала?

— Да, просто как на лютого врага.

— Так, наверное, замок был на «собачке», иначе твой агент не смог бы ввалиться.

— Бедная девочка! — Стюарт засмеялся. — Как же ты жила, пока не появился я и не стал запирать входную дверь на замок? Господи! — Голос его слегка изменился, стал мечтательным. — Ты смотрела на меня со страхом и в то же время с яростью, я же помешал тебе довести ритуал проверки до конца. Я еще тогда подумал, что если есть на свете прекрасные фурии, то ты одна из них.

Онемевшими пальцами я потянула за затычку слива, стала вслушиваться, как утекает вода, — это журчание я часто слышала, лежа в своей кровати, недоумевая, какого черта этому типу понадобилось принимать ванну в три часа ночи?

— Я не прекрасна, — пробормотала я, осматривая шрамы на левой руке и более глубокие — на ногах у бедер. Самые глубокие пока не совсем побелели и все еще чесались и побаливали.

— Не соглашусь с тобой. Ну что, готова?

Я вылезла из ванны и обернулась полотенцем. Оно было немного влажным — Стюарт тоже вытирался им утром. Я села на край ванны, свесив руки и голову. Сил не осталось совсем, даже на то чтобы вытереться. И не хотелось лишний раз дотрагиваться до своего тела.