Простая услуга - Дарси Белл

Мы сделали паспорт для Ники. Я сделала себе поддельный паспорт – на время, когда он мне понадобится. Надела парик и очки, изменила внешность для фотографии. Я собиралась носить эту внешность, когда мы будем перебираться в другое место. Я сфотографировалась. Снять парик, очки и вернуться к своему “естественному” виду заняло у меня около десяти секунд. Какое облегчение – снова выглядеть самой собой.

Мы с Шоном выдали друг другу аффидевит, разрешающий супругу покинуть страну одному с Ники. Я собиралась стать незнакомкой, которую Шон встретит в Европе и на которой женится после приличествующего периода траура по своей жене – по мне. И мы станем жить на страховку за гибель от несчастного случая его первой жены. Опять же – меня. Посторонние сочтут нас четой симпатичных, богатых и независимых американских экспатов.

Я сказала ребятам на работе, что завела интрижку и мне требуется фальшивое удостоверение личности, чтобы бронировать гостиничные номера. Им страшно понравилось, что среднего возраста глава пиар-отдела, проживающая в буржуазном пригороде супермама наставляет рога своему трудяге-англичанину. Они с восторгом взялись помогать. Поклялись держать рот на замке. Я опасалась, что ребята станут болтать, но они молчали. Им понравилось. Тайна, романтика.

Когда пришло известие о моей смерти, они искренне опечалились. Но им все же нравилось знать главный секрет. Нравилось, что о моей интрижке известно только им. Они полагали – мой тайный роман имел некое отношение к таблеткам и алкоголю, самоубийству или несчастному случаю. Какая трагедия.

Я продумала, как буду скрываться. Какое-то время я оставалась в нашем озерном домике в Северном Мичигане. Потом бросила арендованную машину в лесу и взяла мамину. Перебралась в дом в Адирондакских горах, принадлежащий друзьям родителей. Я ездила туда в детстве. И знала, что он должен пустовать. Я даже знала, где ключи. Ни в озерном домике, ни в горном не было ни телевизора, ни интернета. Как же здорово было пропасть с радаров. Считается, что это тяжело, но мне понравилось. Я не скучала ни по чему из своей жизни – кроме Ники.

Лишь позже я начала читать блог Стефани и составила представление о происходящем. Что делают они с Шоном. Как поживает Ники, или как другая женщина думает, как он поживает.

Я испытала, мягко говоря, потрясение. Мне понадобилось некоторое время, чтобы признать: я должна была это предусмотреть.

* * *

Все это затевалось ради Ники. Я не могла оставаться в стороне. Не могла не видеть его. Я слишком тосковала по нему.

В виде исключения я не соврала, когда согласилась со Стефани: материнство бывает шоком. Вся сила моей любви к этому малышу вырвалась на волю, как только я взяла его на руки. Мне повезло, я знаю. Некоторым женщинам требуется больше времени. Даже сейчас, когда я смотрю кадры о рождении, любом рождении, у меня слезы на глазах. А я не плакса и не склонна к сантиментам.

Стать матерью – это как удар по голове. Весь дурацкий блог Стефани, я полагаю, можно было свести к этой фразе.

Когда я скрывалась, делая вид, что умерла, я мечтала увидеть Ники. Думала о нем все время. Мне хотелось знать, что он сейчас делает.

В какой-то момент я поняла, что не проживу больше и дня, если не увижу сына. Не знаю, с чего я вообразила, что перенесу разлуку с ним. Безумием было и пытаться. Остаться без Ники на полгода – все равно что остаться без руки. Без сердца. Я заметила, что к Шону ничего подобного не испытываю – и это еще до того, когда я узнала про него и Стефани.

Я заняла позицию возле школьного двора, где ребята играли во время перемены. Убедилась, что Ники видел меня, а учителя – нет. Даже просто увидеть его было чистой радостью. Я помахала ему. Прижала палец к губам. То, что я жива, было нашим маленьким секретом.

* * *

Я решила остановиться где-нибудь поблизости. Главным образом потому, что не видеть Ники было невыносимо.

Я зарегистрировалась в мотеле “Хоспитэлити сьютс” в Данбери. Я рисковала, обосновываясь так близко к дому, ведь предполагалось, что я мертва. Но оно того стоило: я имела возможность видеть сына. К тому же мне нравилось рисковать. Это мне нравилось больше всего.

Существовала вероятность, маленькая вероятность, что я ставлю наш план под удар. За исключением того, что теперь это был мой план. Тот план был весь ради Ники.

Я сказала служащему, что да, я согласна заплатить дополнительные деньги его крохоборской корпорации вымогателей за интернет. Я вышла в Сеть, ввела пароль и начала читать блог Стефани: все посты, которые я пропустила с тех пор, как оставила Ники у нее дома.

Читая посты тех дней, когда я не явилась за Ники, я думала: вот Стефани как она есть. Бедняжка потрясена. Так трогательно было читать ее мольбы к замотанным, сидящим каждая в своем углу матерям. Как будто этим перегруженным домашними делами женщинам нечего больше делать, кроме как курсировать по улицам, разыскивая пропавшую подругу Стефани, которую она не в состоянии даже описать. Можно подумать, они недостаточно заняты сменой подгузников, поджариванием сыра и наполнением поильничков молоком.

Мне было любопытно, что скажет Стефани по поводу моего исчезновения. Ее теории, ее анализ моего характера и мотивов, ее стенания о нашей потерянной дружбе. И все это время она планировала соблазнить моего мужа и попытаться занять мое место. Как будто она в состоянии занять мое место.

Я никогда их не прощу.

Я никак не могла предвидеть, что Шон и Стефани сблизятся настолько. Теперь мне приходится наблюдать за ними, держать их в поле зрения – пока я не решу, что делать дальше.

* * *

Во времена нашей дружбы я читала блог Стефани, уделяя достаточно внимания темам (материнство и она, в основном она), о которых она писала. Но ее чушь – не то, что я хотела бы читать. Самообман, поза. Глупость видеть свое дитя центром Вселенной.

Только прочитав ее посты про Шона, я разозлилась по-настоящему. Корыстное бредовое вранье! Это мой муж! Мой сын, с которым она пытается заместить меня, от которого она хочет, чтобы он меня забыл. Я выбрала Стефани, потому что думала: она тот, кто позаботится о Ники, а не тот, кто захочет еще одного ребенка. Она вроде тех печальных безумиц, которые крадут новорожденных в родильных отделениях. Хочешь ребенка – возьми чьего-нибудь. Но Стефани не сумасшедшая. А ребенок, которого она пыталась украсть, был мой.

* * *

Мне нравится “Хоспитэлити сьютс”. Чисто, мягкий бежевый декор умиротворяет. Я смирилась с невыведенными пятнами на ковре. Простыни и покрывала чистые. Никакого скверного запаха, и все на своем месте. Тихо; здесь я чувствую себя в безопасности. Ни одного минуса, которыми страдают мотели. Мне не приходится изобретать, чем заменить пробку в ванне. Когда я ездила по делам Денниса Найлона, я останавливалась и в худших гостиницах.

Я часто принимаю ванну. Я купила вполне сносный гель для ванны и шампунь на “Таргете”.

За углом есть неплохой сальвадорский ресторан с пупусой и с хорошим выбором круглосуточный мини-маркет, до которого недалеко идти пешком. Там продают приличные свежие фрукты и рамен, который я могу залить кипятком у себя в номере. Владелец полюбил меня с первого взгляда. Разобрал, что я не собираюсь ненавидеть его за то, что он мусульманин, которым он не является. Со стены над кассой индусский бог-слон благословляет лотерейные билеты.