Кавалькада - Уолтер Саттертуэйт

— Так ведь стрелял наверняка не полковник Хаусхолд. А господни Норрис — как мы его разыщем?

— У мюнхенской полиции должен быть перечень лиц, останавливающихся в гостиницах. Биберкопф назвал мне человека, полицейского, и мы можем рассчитывать на его помощь.

— А как насчет Эрика фон Динезена?

— А что?

— Я думала, вы хотите выяснить, откуда ему стало все о нас известно.

— Вы сегодня что-нибудь узнали?

— Да нет. Он рассказывал мне про службу в армии, только и всего.

Я кивнул.

— Как вы сами говорили, он ни за что не признается, что мошенник. — Она открыла было рот, намереваясь что-то возразить, но я поднял руку. — Да-да, самый настоящий.

— Но вы же сами просили меня…

— Знаю. Если б мы здесь задержались, я бы попросил вас продолжать знакомство с ним. Но нам надо в Мюнхен. И еще я хотел бы поговорить кое с кем в Байрейте. С Вагнерами. У которых Гитлер останавливался по пути сюда.

— Он пригласил меня на ужин завтра вечером. Фон Динезен. Я надеялась, что смогу узнать его получше.

— Уж извините, мисс Тернер. Нам нужно в Мюнхен.

— Да-да, конечно. — Она улыбнулась. — Как и звучавший вокруг смех, ее улыбка показалась мне натянутой. — Ладно, я позвоню ему завтра утром и скажу, что мы уезжаем, идет?

— Годится.

Она весело спросила:

— А как там генерал, с которым вы встречались сегодня?

— Там — глухо. Правда, у меня такое чувство, что, не будь жена генерала еврейкой, Гитлер наверняка заручился бы его поддержкой и организовал свой путч.

— Что вы хотите этим сказать?

И я рассказал ей про генерала фон Зеекта.

Теперь, когда мимо окон поезда мелькал немецкий сельский пейзаж с бесконечными полями, на фоне которого вдали, среди ярко-зеленых куп деревьев нет-нет да и возникали старенькие каменные фермерские постройки, она сидела напротив меня и все что-то писала. Временами тыльной стороной ладони мисс Тернер откидывала с лица темные волосы. Она была без очков. Похоже, для работы с чем-то на близком расстоянии она в них не нуждалась.

Вероятно, она почувствовала, что я за ней наблюдаю, потому что подняла голову и посмотрела на меня вопросительно. Без очков ее глаза казались совсем синими и довольно глубоко посаженными.

— В чем дело?

— Ни в чем, — ответил я. — Простите, я и не думал подсматривать. Просто интересно, кому вы все время пишете.

— Своей давней подруге. Учились вместе в школе, давным-давно, сто лет назад.

Сидевший слева от меня через пустое сиденье Пуци зевнул, выпрямил длинные руки и вытянул их вперед, сжав пальцы в кулаки, и медленно повертел ими в воздухе.

— Ах, — вздохнул он, — прекрасно вздремнул.

Он оглядел купе, улыбнулся мисс Тернер, взглянул в окно на проносившийся мимо сельский пейзаж, затем полез в карман, достал часы.

И взглянул на меня.

— Пять часов, — заметил он. — Самое время выпить пива, а?

* * *

Поезд в Хоф

Четверг

17 мая

Дорогая Евангелина!

Черт, черт, черт!

Мы с господином Б. и этим Ганфштенглем сидим в поезде, который мчится мимо мрачных немецких полей и лесов, унося меня безнадежно далеко от Берлина и от Эрика фон Динезена.

Я…

Только послушай. Какое же я чудовище! Какая безмозглая, эгоистичная корова! В Берлине убили девушку, а я сижу тут и все еще тоскую по Эрику фон Динезену.

Я ее не знала. Ту девушку. Мисс Грин.

Я говорила о ней с человеком, у которого она работала, с менеджером кабаре. Он долго и нудно сетовал на то, какая она, мол, упрямая, легкомысленная и неосторожная с мужчинами. При этом, однако же, он все время улыбался и тряс головой в веселом недоумении.

После разговора с ним она представлялась мне жизнерадостной, бойкой, чуточку экстравагантной, чуточку вздорной молодой англичанкой, живущей в чужой стране так, как ей заблагорассудится. Наверняка она и раздражала людей, и очаровывала, но, думаю, случись мне с ней познакомиться, я бы ей позавидовала. Но ее уже нет. Задушили. И мы даже не знаем — кто.

Мне следует пояснить замечание, которое я сделала в последнем письме. Торопясь закончить свою сагу, я намекнула, что Грета Мангейм, роскошная проститутка, сообщила мне имя англичанина, который собирался убить господина Гитлера. Так вот, человек этот и в самом деле англичанин, и ему действительно хотелось убить Гитлера, только я сильно сомневаюсь, что это он совершил покушение. Если он в чем-то и повинен, то, по-моему, только в пьяной болтовне.

Должна добавить, что Эрику этот порок, к счастью, совершенно чужд.

Господин Бомон настаивал, а по сути, даже приказал мне разузнать как можно больше о том, что известно Эрику. Я, как послушная подчиненная, пошла с ним вчера вечером в ресторан «Кемпински» и там под форель и салат начала свое дознание, завуалированное под непринужденную беседу.

— Когда вы впервые узнали о своем даре? — поинтересовалась я.

Эрик улыбнулся. Его улыбка может расплавить сердце любого человека, и не такого закаленного и не столь великолепно подготовленного, как я. Она исполнена грусти и боли. Обычно он улыбается только правой стороной рта, как будто на него давит какая-то физическая тяжесть. Улыбка редко озаряет его глаза. Они делаются мягче, но совсем не блестят.

— На войне, — ответил он.

— И как это случилось?

Он поднял одну темную бровь.

— Джейн, не может быть, чтобы вам хотелось слушать рассказы о войне.

— Мне интересно. — Я простодушно улыбнулась. (Долго тренировалась.) — Но если вам не хочется об этом говорить, я конечно же не стану вас принуждать.

Он откинулся на спинку стула. На нем снова был великолепно сшитый черный смокинг. На шее — безупречно повязанная белая бабочка. Несколько мгновений он смотрел на стол, играя своим бокалом шампанского — сдвигая его сантиметра на два то влево, то вправо. А потом посмотрел на меня с самым серьезным видом.

— Я воевал в Sturmbatallion.[33]Вам известно, что война на Западном фронте была в основном позиционной? И линия фронта не менялась порой месяцами?

— Да.

— Тут-то и нужен был Sturmbatallion. Ударные войска. Мы были специально обучены, и снаряжение у нас тоже было специальное. Ручные гранаты, пистолеты. Единой плотной группой мы должны были прорываться сквозь линию обороны врага и вихрем проноситься через его окопы. И таким образом — пробивать бреши для наступления регулярных войск.