Дарио - Оливия Торн

Я двадцать лет был консильери твоего отца — и знаю финансовые возможности всей этой деятельности как свои пять пальцев. При нынешнем уровне доходов тебе осталось жить не более шести месяцев. Я послал тебе Турка, чтобы ты мог процветать и развиваться. Сейчас же вы просто теряете свою силу.

Голос Дарио был полон презрения.

— Значит, мы должны преклонить колено перед каким-то иностранным ублюдком, который оскорбляет меня в моем собственном доме? Только потому, что старый добрый дядя Фаусто знает, как лучше?

— Еще раз, — резко сказал Никколо, — вернемся к текущему вопросу. Если мы собираемся послать сообщение, нам нужно знать, кому его отправлять.

— Это были не Агрелла и не Турок, — сказал Фаусто, фыркнув.

— И откуда ты это знаешь? — насмешливо спросил Дарио. — Ты их спрашивал?

— А про генуэзца ты что-нибудь узнал? — Фаусто указал на нас с Ларсом. — Того, которого твой швед убил в кафе ее отца?

Никколо сжал челюсти.

— Мы все еще работаем над этим.

— Почему она вообще здесь? — прорычал Аурелио, посмотрев на меня. Затем он ухмыльнулся, взглянув на Дарио. — Она теперь твоя шлюха? Может быть, ты подумал, что тебе захочется минет в середине встречи?

Я вздрогнула от его мерзких слов.

Дарио положил свою руку на мою, прежде чем ответить.

— Вчера она пережила перестрелку на улице, — холодно сказал Дарио. — Это больше, чем ты когда-либо делал, маленький мальчик.

Аурелио тут же встал, разъяренный.

И все братья Розолини тоже вскочили на ноги.

Ларс даже засунул руку в куртку.

Я была в ужасе, уверенная, что сейчас снова начнется перестрелка.

— СТОП! — прорычал Фаусто. — Аурелио, сядь на место, черт тебя побери! Мы — семья, так что, блядь, веди себя соответственно!

Лицо Аурелио дернулось от ярости, но он сел обратно.

Ларс и все братья Розолини тоже сели — но медленно.

— Я говорил со Стефано Агрелла, — сказал Фаусто. — Он поклялся на могиле своей матери, что не имеет никакого отношения к вчерашнему убийству.

— И, конечно, ты ему веришь, — язвительно ответил Дарио.

— Я веду дела с Агрелла уже двадцать лет. Я бы знал, если б Стефано трахал меня. Но это не так.

— А что насчет Турка?

— Я пообщался и с ним. Он говорит, что не замешан, и я ему верю.

— Ты зарабатываешь на нем, — усмехнулся Адриано. — В твоих интересах верить ему.

Фаусто метнул острый взгляд в Адриано.

— А в твоих интересах не открывать рот, раз ты не знаешь, о чем говоришь.

Прежде чем Адриано успел ответить, Фаусто снова обратился к Дарио.

— Турок ведет со мной дела, так какая у него может быть причина, чтобы разгневать тебя? Если он убьет Массимо или Валентино — мою родную кровь, то знает, что я разорву с ним все деловые отношения. Мало того, я бы присоединился к Вам и пошел против него войной. Турок — прежде всего бизнесмен. Война не приносит прибыли, и он это знает.

— Разве что он мог бы забрать нашу территорию себе, — сказал Никколо.

— Если бы он собирался вас убить, — ответил Фаусто, — он бы убил вас всех одновременно. А не просто напал на двоих во Флоренции, разозлил бы остальных и начал бы войну.

Все братья молчали.

Даже я была вынуждена признать, что в словах их дяди был смысл.

Фаусто покачал головой.

— Кто-то хочет, чтобы вы думали, что Турок и Агрелла пытаются вас убить. Кто-то хочет взорвать ситуацию. Узнай, кто это, и ты узнаешь, кто вчера пытался убить Массимо и Валентино.

— И Алессандру, — добавил Дарио.

— … и Алессандру, — согласился Фаусто. Он улыбнулся мне… и по моему позвоночнику пробежала дрожь.

Глава 38

Дарио

После встречи все должны были пообедать вместе, но никому не удалось сохранять видимость «одной большой счастливой семьи».

Фаусто попрощался с нами и пообещал передавать любую информацию, которая попадет в его руки. Аурелио просто проигнорировал нас и вернулся в Роллс-Ройс вместе с отцом.

Когда они уехали, Алессандра посмотрела на меня расширенными глазами.

— Это было… нормально?

Я мрачно улыбнулся.

— При жизни отца все было по-другому.

— Хотя Аурелио всегда был маленьким засранцем, — сказал Адриано.

— Скорее, огромным мудаком, у которого маленький член, — пробормотал Валентино.

Когда мы отправились на обед в патио, Никколо спросил Алессандру.

— Что ты думаешь?

— Я не доверяю ни одному из них. — Она вдруг занервничала, словно боялась, что ей не следовало произносить это вслух. — Я не хочу оскорбить ни дядю, ни кузена…

— Оскорбления отбрасываем прочь, — сказал я. — Они тоже оскорбляли нас.

— Почему ты им не доверяешь? — спросил Никколо.

— Ну… я видела много людей, которые проходили через кафе моего отца. Большинство из них были приятными, но всегда есть трудные клиенты. Аурелио напоминает мне тех, кто никогда не бывает доволен. Они входят в дверь разъяренными, и ничто, что бы вы не сказали или не сделали, не может их переубедить. Они ищут ссоры. А Фаусто похож на чересчур дружелюбного человека, который ведет себя как лучший друг, но после его ухода вы обнаруживаете, что пропали все пакетики с сахаром и медом. А еще он обычно не доплачивает по счету.

Никколо разразился хохотом, затем повернулся ко мне.

— Не думаю, что она могла бы описать кого-то из них более точно.

— Верно, — согласился я.

Алессандра покраснела и улыбнулась, услышав похвалу.

— Я хочу кое-что обсудить с Дарио, — сказал ей Никколо. — Пойди пообедай вместе с остальными, мы скоро придем.

Она кивнула, улыбнулась и пошла в сторону внутреннего дворика.

— В чем дело? — спросил я.

— Пришли новости об этом священнике и о том ничтожестве в церкви, — сказал Никколо. — Я получил сообщение буквально в конце встречи.

— И что?

— Связь с семьей Ольдани, — сказал Никколо.

Ольдани были самой влиятельной преступной семьей в Генуе, расположенной в ста пятидесяти милях от Флоренции. На них также работал Умберто Фумагалли, человек, которого Ларс застрелил в кафе Алессандры.

— Подозрительное совпадение, — пробормотал я, — сразу после речи Фаусто о «выяснении, кто за всем этим стоит».

— Обычно я бы согласился, но наводка поступила от старого друга, пробившегося в Интерпол, — сказал Никколо. — Даже Фаусто о нем не знает.

— Значит, генуэзцы охотятся за нашей территорией…

— Похоже, это первые волки, появившиеся после смерти папы.

— Это все равно не объясняет, почему их лейтенант был в кафе той ночью. Ты разговаривал с отцом Алессандры с тех пор?

Никколо кивнул.

— Я дважды звонил в кафе. Он по-прежнему клянется, что ничего не знает.

— Значит, либо это действительно было совпадение…

— … либо старик держится в стороне, — закончил Никколо. — И его