Власть долга - Владимир Привалов

– Пусто, Тарх! – раздался зычный голос.

– Нету гадов тряпочных…

– Пусто логово.

Тарх опустил наследника на землю и сунул под нос здоровенный кулак в половину головы мальчика.

– Тебя кто так учил стоять, Ули? За такое Рокон мне голову открутит. Ладно дверь эта каменная хитрая… Но ты-то чего напротив входа встал? Стрелу получить? А ну там самострел снаряженный?..

Оли потупил глаза. Виноват, чего уж!..

Кайхур тем временем скрылся в проходе, и Ултер заглянул внутрь. В глубине скалы оказалась небольшая пещера, логово замотанных. Вдоль стен расставлены корзины и высокие глиняные кувшины с запечатанными воском горлышками. Висели под сводом связки трав и веток. На грубых столах валялись большие куски разноцветных камней, сушеные тела зверьков.

Кто-то любопытный сунул нос в ближайший горшок, открыв крышку, и тут же отбежал в сторону, исторгнув из себя завтрак. Ули глянул: горшок доверху наполнен выдранными человеческими глазами.

– На кувшины не зарьтесь! – предупредил он горцев. – Потравитесь!

В глубине пещеры над потухшим очагом висел пузатый закопченный котел с густым застывшим варевом. Рядом, у стены высились охапки знакомых коротких стрелок.

– Вот здесь они отраву на стрелы и наносили, – потер ладони довольный наследник.

– Сжечь проклятущее гнездо, – проворчали из-за спины.

– Ага, и стрелы эти потравленные…

– А вон кости грудой в углу…

– Еще чего! – возмутился Ултер. – Да нам и самим эти стрелы сгодятся. А Тумма, как очнется, все здесь осмотрит!..

Ули походил без толку, открыл ближайший сундук. Свитки, книги… Ули вытащил верхний лист и вчитался. «Возьми три части истолченного водного камня и две части горной слезы…» – Наследник положил лист обратно и захлопнул крышку.

«Тумма очнется… А он точно очнется?» – Мысль о застывшем статуей черном лекаре не отпускала. В очередной раз вспомнив Тумму, Ултер рассердился еще сильнее: он закрыл пещеру, вновь подпрыгнув на неприметном камне, и заторопился к центру острова, к укрывищу замотанных.

Ничего не изменилось: окаменевший Тумма так и сидел, смежив веки, перед наскальным рисунком. Огонь отнятых жизней так и ярился внутри огромного темнокожего тела. Горцы смотрели на черепа с костями вокруг и истово молились Матери Предков. Ули отдал команду собирать все целые самострелы с тел замотанных, что найдутся, и поплелся под охраной Тарха в свой шатер.

– Похож, – закряхтел седой Одеан, щуря глаза под кустистыми бровями.

Бол Бареан, сидя в походном кресле внутри шатра-ставки дана Дорчариан, слегка улыбнулся недоверчивому старику и оглядел старост и глав родов за его спиной. Болары косились на Коскахаса Копеана рядом с юным болом: мало кто помнил в лицо малолетнего сына Барривана, а вот знаменитого воеводу знали все Полуденные острова.

– Конечно, похож, старый мерин, язви тебя в печень. Ты что, рыбий глаз, слову моему не веришь? – загорячился Грубый Деан.

Бареан взмахом руки оборвал верного ближника, и он тотчас замолчал.

– Твой брат, старый Стеан, верно служил мне. – Шепотки тотчас прекратились. Стеан тоже был не последним человеком на островах. – Он погиб в бою, прикрывая меня. Я помню… я храню его последние слова.

Бареан коснулся груди, а Одеан, староста Овчинного острова, подался вперед и впился глазами в лицо мальчишки.

– Убийцы, нанятые навахусом Босаадом, подстерегли нас в переулке. Один из них пробился сквозь строй и почти добрался до меня. Однако старый дядька Стеан успел его ранить, но и ему самому крепко досталось. «Ты все помнишь?» – спросил он меня перед смертью. «Хорошая драка, – сказал старый Стеан. – Болары как овцы не умирают!»

Одеан горделиво распрямился. Славная смерть!

– Боларус инморта канвас! – разнеслось под сводами шатра.

Старик Одеан глянул мельком на пришедших с ним, а затем преклонил колено, склонил голову:

– Дианадохус калас, бол Бареан!

Другие болары – с Восходного, с соседних островов – следом за упрямцем Одеаном встали на колено. Но не все, не все… Многие топтались, неуверенно переглядывались: уж больно большую силу собрал дианадох Босаад. Такая смута начнется…

Бареан посмотрел на воеводу. Коскахас Копеан решительно кивнул в ответ, и многие прибывшие на Северный болары побледнели.

Да что они так боятся?

– Пойдемте, покажем вам кое-что, островной люд, – разлепил губы Череп. – Мой господин, бол Барриван, не жаловал слуг Безносого, изгнал с островов. А нынешний навахус, под которого вы легли, приветил ублюдков.

В шатре поднялся угрожающий гул.

– Да много ты знаешь! – выкрикнул кто-то, но безумца тотчас зашикали.

– Будет, будет, – проворчал старик Одеан. – Куда идти-то?

Тела замотанных по приказу Копеана нарочно не убирали с дороги. Еще и с соседних закутков и проходов натащили. Уважаемые болары пробирались сквозь груды мертвяков, переступая через трупы, и мрачнели с каждым шагом. Никто и подумать не мог, что при нынешнем боле развелось столько слуг Безносого! Это кто ж кормил этих дармоедов? Ведь не жнут, не пашут, в море на промысел не ходят…

Идущие впереди красавцы-горцы в начищенных бронзовых доспехах вышли на широкую площадку и разошлись вдоль стен. Застыли, пристукнув пятками копий. Бол Бареан и дан Рокон с наследником замерли напротив жуткого жертвенника в центре.

Посмурневшие старосты и главы родов с ужасом огляделись по сторонам. Черепа, кости, порубленные тела… А потом такое началось! Болары дали выход своей ярости! Мигом припомнили, сколько деток пропало в протоках. В островных селах оплакивали потери и судили о гневе Отца Глубин: ведь все мальчонки и девчонки потопли, слишком далеко заплыв от берега… А тут вон оно как! Грузный краснолицый староста Восходного, потерявший недавно внука, покачивался как пьяный подле груды маленьких тел и грыз седой ус.

– Как мой отец изгнал слуг Безносого с островов, так и я прикажу казнить всякого замотанного, кто попадется!.. – звонко выкрикнул Бареан. Юный голос дрожал от ярости.

Гомон как отрезало. Нынешние-то его слуги, конечно, перестарались… Но ведь Безносый – свой бог. И как же можно казнить жрецов… Ведь разгневается…

Коскахас украдкой поморщился, точно от зубной боли: горяч, ох и горяч бывает Бареан! Разве можно правителю говорить такое?..

– А это еще кто?.. – со страхом прошептали в толпе.

Все тотчас обернулись и увидели Тумму.

– Ох и страх какой…

– Он весь в крови никак?

Бареан выступил вперед, обогнул жертвенник и подошел вплотную к коленопреклоненной статуе. Перед глазами дважды рожденного вдруг вспыхнул сноп света: взметнулось жаркое пламя, и Тумма ожил. Он внезапно подскочил на ноги, подхватил Бареана и притиснул к скале. Болары охнули, взялись за кинжалы… Тумма придерживал Бареана за плечи, а детские ладони покоились на гладкой поверхности камня. Ултер увидел, как из Туммы вырвался плененный огонь.