ДАзайнеры - Олеся Строева

Дело в том, что в так называемой «комнате» ничего не было, то есть вообще ничего, ни потолка, ни пола, ни стен. Сразу за порогом начиналось залитое ярким дневным светом пространство и, скорее всего, нигде не заканчивалось.

Потеряйкин еще долго находился в полном недоумении, пока его не разморило теплое, как будто июльское, солнце. Он сел на порог, свесил ноги в это свое ничто и так сидел, не думая ни о чем, наслаждаясь теплом и светом и совсем не торопясь обратно в свои владения, где его ждала куча интереснейших вещей.

Хьюман засунул карточку в автомат и получил свою сегодняшнюю дозу никотина в виде разрисованной пачки с двадцатью ароматными трубочками. Далее он проследовал к «Станции перемещения». Набрав код западного сектора, он шагнул в дверь и оказался напротив офиса. До начала рабочего дня оставалась еще четверть часа, и он развалился в плетеном кресле, испуская в воздух клубы дыма. Шурша, подкатил робот с кофе, Хьюман заказал себе чашечку. Майлд поприветствовал его издалека. Рекламный агент на роликах сунул ему какой-то цветной проспект. Хьюман лениво развернул брошюру и увидел заголовок: «Прогнозирование любви». Пару месяцев назад он ни на минуту бы не задержался на такого рода объявлении, но в связи со сложившимися обстоятельствами оно его заинтересовало.

«И в самом деле, – подумал Хьюман, – ведь только для меня эта заурядная, совершенно обыкновенная встреча представляет ценность, только для меня все это ново и уникально. Наверняка никто бы и не подумал сделать из моей истории фильм или написать книгу. Таких историй тысячи и происходят они каждый день, так почему бы, действительно, не просчитать развитие всем известного процесса до мелочей и уберечь „новоявленных первооткрывателей велосипедов – от разного рода ошибок?» Его мысли прервал мелодичный позывной, возвестивший девять. Хьюман свернул газетку и сунул ее в карман, бросил чашку в мусороперерабатывающий контейнер и запрыгнул в проплывающий мимо лифт, который доставил его в прохладу кабинета на 54-м этаже.

Хьюман сел за стол, сменил окружающие его пышущие жизнью и бьющие спелой зеленью тропики на умеренные пастельные тона северного побережья – именно этот ландшафт более всего способствовал работе. Из кондиционера повеяло духом морской соли, и электронный пучок лэндскейпера создал иллюзию желаемого пейзажа. На экране появилась Мэйден и зачитала необходимую информацию на предстоящий день. Хьюман записал в ежедневник: «тестирование Флэш», – и ушел с головой в работу.

К семи вечера Хьюман освободился. Он щелкнул кнопкой сигнализации на брелке и вышел на улицу. Центр прогнозирования находился в нескольких кварталах от конторы, и он решил пройтись. Жара спала, было приятно прогуляться по зеленой аллейке. Над зеркальным сферообразным зданием в воздухе переливались буквы, высвеченные лазерным лучом: «Протестируйте ваши чувства». Хьюман шагнул на эскалатор и через минуту уже сидел в удобном кресле, глядя в монитор. Симпатичная девушка объяснила ему этапы и принципы тестирования. Хьюман взял в руки пульт, надел шлем и вошел в кабину.

В первый этап входило описание физических и личностных характеристик «объекта Л». Датчики, подключенные к хьюмановскому мозгу, вывели на экран данные из его подсознания. Был создан образ Флэш таким, каким его воспринимал Хьюман, еще не обработанный его собственными домыслами и другими внешними факторами. Затем был взят образ из картотеки Центра – данные о Флэш прошлогоднего обследования, представлявшего ее собственное восприятие себя, а также относительно объективные представления о ней ее профессионального окружения. При сопоставлении двух Флэш зоны несоответствия были высвечены красным цветом: таких участков оказалось около 20 %, что отвечало норме.

На экране появилась надпись: «Исторический срез». Хьюман надавил кнопку «пуск», и после кратковременной вибрации кабина раздвинулась, а затем вовсе исчезла. Хьюман оказался в незнакомой местности.

Издалека послышался гул, и через секунду Хьюман оказался в самой гуще толпы одетых в кожано-бубенчатые наряды людей. Они метались в бешеном экстазе вокруг огня, создавая хаотичный ритм разного рода погремушками. Хьюман почувствовал толчки земли, воздух наполнил его легкие будто бы против его воли. Он ощутил, как огонь обжигает его щеки, а горло начинает производить животные хрипы. Он невольно стал двигаться в дикой пляске, и его периодические выкрики вошли в такт со всем, что его окружало. Дыхание и пульс бились в унисон со вспышками костра и покачиванием веток хвойных зарослей. Он уже не знал, кто он, но только желал быть частью этой кричащей, пестрой, бьющей в барабаны массы, потому что вне ее была неизвестность и смерть.

В мерцающем цветастом потоке отблески костра временами выхватывали лицо женщины с растрепанными темными волосами. В те моменты, когда оно смешивалось с окружающим хаосом, в то же время представляющим своеобразную гармонию космоса, природы и человека, Хьюман инстинктивно стремился найти его снова. В какой-то миг женщина оказалась с ним совсем рядом и с дикой улыбкой протянула ему кусок железа, который он с остервенением сжал в руке. Он обнаружил в ладони изображение утки, вылитое из меди. Тут же шум прекратился, затем последовала ослепляющая вспышка, и Хьюман почувствовал себя в новом месте и в новом состоянии.

Первое, что показалось Хьюману необычным, – это нечто, покрывающее его лицо. Потрогав лоб, он испачкался белой краской, видимо, гримом. Он взглянул вперед и понял, что стоит на сцене. Амфитеатром расположились знатные матроны и богатые горожане: женщины в белых и красных накидках с драгоценными брошами, со сверкающими венками на высоких прическах; мужчины в плетеных сандалиях, жестами отдающие распоряжения безмолвным рабам. На задних рядах теснились свободные граждане.

Монолог Хьюмана был обращен к великому богу Посейдону, но мольба изначально казалась обреченной. Сумерки сгустились, и с потолка на Хьюмана обрушилась молния. Он упал на каменный помост, и группа плакальщиц в глиняных масках окружила его бездыханное тело. Публика выкрикивала слова одобрения, а он чувствовал себя ужасно беспомощно, испытывая необъяснимый страх перед силой, к которой только что взывал. Его судьба находилась в руках недосягаемых существ, и он был не способен противостоять их воле. И только его собственное тело было чем-то реальным, позволяющим ощущать себя и других в мире упорядоченного космоса.

Хьюман поднялся и начал раскланиваться. К его ногам падали цветы, и в одном пучке он заметил, как что-то блеснуло. Нечто оказалось кольцом с выгравированными греческими буквами. Судя по всему, оно принадлежало женщине в первом ряду с властным взглядом тигрицы, посаженной на цепь. Хьюман поднес кольцо к губам и в тот же миг почувствовал толчок.

Под куполом, испещренном арочными дугами, слабый свет от свечей создавал атмосферу таинства. Хьюман стоял на коленях перед алтарем, сжимая в руках псалтырь. Уже в сотый раз пробегал он глазами одну и ту же строчку, но мысли его блуждали, не зацепляясь за смысл фразы. Его дух, казалось, не находил себе места, он все искал способа избавления от плоти, но не мог вырваться из этой зависимости, что приводило Хьюмана в отчаяние. Страшно было то, что не мог он найти свободы ни в этой маленькой книжице с богатым переплетом, ни в ликах, безмолвно взирающих на него со стен храма.