ДАзайнеры - Олеся Строева

А между домами проходы настолько узкие, что можно упереться ногами в один дом, а спиной в другой наподобие распорки, став пятым или шестым поперечным контрфорсом, каких здесь множество между стенами соседних строений. По всей видимости, сводчатые потолки внутри домов создают сильный боковой распор – проблему, которую архитекторы «Темных веков» решали достаточно простым и логичным путем, подставляя к стенам с внешней стороны дополнительные балки. Романские соборы, или каттедрале, как их здесь называют, не имеют такого количества ребер, как готические храмы, потому так хорошо вписываются в узость каменных улочек. Оттого и натыкаешься на них неожиданно, вынырнув из очередной подворотни, и каждый раз поражаешься мистическому величию и монументальности.

Купола этих чудесных зданий строились из дерева – страшно дефицитного в здешних местах, потому сложены легенды о чудесных плотах, приплывавших со Святой земли и служивших материалом для строительства. На одной из улиц Монополи находится необычная Церковь Nativita di Maria Santissima, известная как Чистилище, или Церковь Мертвых. Ее фасад украшают черепа, с главного портала устрашающе взирают скелеты со свитками, и каждый вечер в открытом окне за решеткой можно увидеть мумии местных жителей XVIII–XIX столетий. Церковь построили иезуиты, считавшие своей главной заповедью memento more.

На стенах домов здесь часто можно заметить надпись Sensa unica. Опираясь на свой латинский бэкграунд, хочется перевести это как «Прочувствуй уникальность», а может быть даже «Помысли»! Тем более, на каждый квадратный метр концентрация всяческих монастырей и базилик довольна высока. И думаешь: ах какие чудесные эти итальянцы – как они ценят свою историю и архитектуру. Но это всего навсего означает «Одностороннее движение». Однако как звучит!

За углом на нашей улице Санта Катерина – чудесная булочная, где можно с половины седьмого утра купить все местные деликтесы: моцареллу, прошутто, лимончелло, миндальное молоко и, конечно, вкусные булочки из твердых сортов пшеницы и всякого рода пирожки со шпинатом и ветчиной, марципановое и шоколадное печенье, не говоря уже о пицце. На рынке в пяти минутах ходьбы от дома зазывалы рекламируют спелые дыни и арбузы, странные круглые огурцы, оливки и мидии (коцце), масло и помидоры. Вообще, режим дня здесь довольно странный. Можно, например, увидеть пожилую пару, выходящую из дому где-то полдвенадцатого ночи в полном обмундировании, то есть в красивом черном платье, блестящей бижутерии, выглаженной рубашке и начищенных ботинках. При этом в шесть утра все уже шумят и гремят по полной программе. Сиеста, конечно, очень длинная – с тринадцати до семнадцати часов в городе все закрывается – надо же им когда-то поспать.

По пятницам и субботам в главном соборе проходят свадебные церемонии. Звучит приятный баритон священника, произносящего волшебные фразы на латинском языке. В самом его акценте есть определенная магия, зовущая вглубь веков. Мужчины в элегантных костюмах, женщины в красивых вечерних платьях сидят на скамьях, обмахиваясь веерами. Вспоминаются старые советские фильмы о чужой жизни с красивыми курящими блондинками и брюнетами в темных очках и узких брюках. Тоска по той сладкой жизни так и осталась где-то в фильмах Феллини, а здесь совсем другая песня. Но неизменно поражаешься вкусу и стилю пожилых донн, настолько шикарно выглядящих в свои итальянские шестьдесят. Пуритане католики: у них не принято разводиться, поэтому живут по полвека вместе.

Фестиваль уличных оркестров – карнавальные шествия. Вечером жители стоят «блестящие» (буквально в блестящих одеждах и украшениях). Нравы: бесцеремонные, но доброжелательные, иногда наглые, могут сесть на голову (как один старик с зонтом), но заботливые, всегда готовы помочь. Внешность – много полных и дегенеративных, но мужчины часто красивые. На юге в основном народ низкорослый и темнокожий, с севера приезжают высокие красавцы со светлыми глазами. По внешности можно легко определить социальный статус.

Море – вместо телевизора для местных жителей, они выходят посидеть на лавочке перед закатом, полюбоваться на стихию и прохожих, точно, как греки. Кроме того, вечером они выставляют стулья перед входом в свои дома и всей семьей сидят даже на проезжих улицах. Забавно, что разворачиваются они часто лицом к дому, а не наоборот, как это принято у французов.

Жители исторического центра в основном моряки и рыбаки. Они ловят рыбу и морских гадов, здесь водится огромная рыба меч (Spada), креветки и мидии. Козимо – штурман, проплававший двадцать лет на корабле, сейчас мастерит сувенирные лодочки для туристов, грубые, но аутентичные.

Местные говорят, что здесь ужасно скучно, как во всех маленьких городках. Зимой – мертвый сезон, все кафе закрыты с декабря по март. Туристов нет, хотя температура около десяти градусов тепла. Антонио и Амалия управляют кафе Премиата Венеция, живут здесь недалеко в Centro Storico. Зимой занимаются административной или бухгалтерской работой в других конторах. Ближайший крупный центр – Бари. Там есть университет.

Мне не хочется выходить за пределы старого города. Там начинается совсем другая реальность. Казалось бы: что особенного – старые каменные дома, но дух совсем другой, да и люди другие. Живешь тут как в маленькой крепости, прячешься от обыденного мира, такого прозаичного и повседневного. Иногда высунешь нос наружу – и скорее обратно.

Так говорил Заратустра, 1999. Бумага, тушь

Греки спят большую часть своей жизни, потому что очень жарко. Если кто-то захочет захватить Грецию, можно просто ввести войска во время сиесты, до ночи все равно никто не проснется. Они напиваются своего мелкодисперсного греческого кофе и ложатся спать. Греция – страна тотального курения: курят все, везде и всегда. Женщины – полные, крашеные под блондинок, тоже курят. Не курят, пожалуй, только дети до определенного возраста, потому что старики и старушки тоже курят. Здесь патриархальный уклад жизни и культ стариков. Большие греческие семьи по вечерам заполняют таверны, заказывают огромные блюда с морепродуктами и рыбой, креветки тут просто отменные.

Блюдо на одного человека брать не принято, да их таких и нет, поскольку все порции рассчитаны на всю семью. Сразу на столе хлеб, желтый с кунжутом из твердой пшеницы с жесткой корочкой и теплой мякотью, и запотевший кувшин с водой из источника с большими кусками льда. Галдеж, крики, официанты никуда не торопятся. Возможно, кто-то из них слышал о древнем театре в Эпидавре, построенном в эпоху эллинизма, всего-то в семидесяти км отсюда, или о Микенах и Тиринфе, где в архаических акрополях зародилась европейская цивилизация, – сказать теперь сложно!

Было темно. Перед глазами мелькали золотистые мушки. Все расплывалось. По телу гуляло веселое чувство Свободы. Ею пахло в сыром воздухе сарая. Солнце пыталось раздвинуть гнилые доски. Я нырнул в прохладный угол и вытянулся. Как хорошо было Ею дышать. Она прыгала вокруг меня и старалась выкинуть что-нибудь этакое, в каком-то дурацком колпаке с бубенчиками, который мне очень нравился.